Майхе вообще не вмешивалась в разговор, сидела рядом с Н’Даннгом молча, неподвижно, лишь тень от ресниц дрожала на ее щеке. Н’Даннг посмотрел на женщину, и взгляд его отразил тревогу, владевшую сердцем охотника. Он предпочел бы встретить Майхе не здесь и не сейчас, не в преддверии смертельной схватки. Теперь воин многое знал о ней, но не покидало ощущение, что ему неизвестно нечто очень важное. Он был уверен, что она ничего не скрывает — только недоговаривает, умело обходя молчанием сложные вопросы. Томительное чувство недосказанности не проходило. Как всегда, Майхе ощутила его взгляд, повернулась, ответила: в глубине спокойных глаз цвета клеверного меда вспыхнули и исчезли серебристые искры, словно плеснулась стайка крохотных рыбешек.
— Можно попытаться обрушить на него дерево, если ночью подпилить ствол, — высказался Н’Даннг.
— А! — воскликнул Горо. — Что, если мы ночью затопим драконово логовище?
— Он выберется оттуда еще быстрее, чем из ямы, — возразил Ого. — Хорошо бы в таком случае не залить его, а поджечь, но и в этом мало толку.
— Все-таки, если захватить его спящим… — начал Горо, но Н’Даннг перебил его.
— Мы пытаемся найти единственный способ; но что, если выход в том, чтобы применить их все одновременно? Я предлагаю устроить и западню, и засаду. В дно ловчей ямы вкопать острые прочные колья, на голову дракону обрушить тяжелое бревно, и, если этого будет недостаточно, поджечь его. А самим затаиться неподалеку, чтобы напасть, если он сумеет выбраться из ямы. Может статься, и на этом пути нас ждет смерть, но выбора нет.
— Я заметила, что вода уменьшает действие яда дракона, — заговорила вдруг Майхе. — Деревья около самой воды, там, куда дракон ходит пить воду, еще живы, хотя вдоль всех его троп они давно почернели, и листва обратилась в пыль. Думаю, что западню следует делать не около огородов, а на пути к реке — если дракон не будет убит, вода станет нашим спасением.
— Разумно, — согласился Н’Даннг. — И можно наполнить водой тыквенные сосуды, чтобы обливаться из них во время сражения.
— Лучше заранее пропитать водой одежду, — предложил Горо.
— Сделаем и то, и другое, — решил Н’Даннг.
— Если в поселке найдутся кожи, и кто-нибудь из вас мне поможет, я изготовлю плотные кожаные одежды, — пообещала Майхе.
На том и порешили. Способ, которым они полагали расправиться с драконом, ни у кого не вызывал возражений: он охватывал все, что они смогли придумать.
После разговора Н’Даннг и Майхе спустились к реке: они часто плавали вдвоем — братьям то ли не нравилось это занятие, то ли они уговорились предоставить реку в их распоряжение. Майхе едва ли не превосходила Н’Даннга в искусстве пловца, чувствовалось, что вода — ее родная стихия. В воде она преображалась, становилась веселой и шаловливой, и могла плескаться и нырять бесконечно. Но сегодня они лишь быстро окунулись, а затем берегом реки направились вниз по течению.
Стояла лучшая пора года в тех краях — долгое, мягкое лето, когда холмы преграждают путь ветрам и дождям на равнину. Воздух чистый, звенящий. Неяркие краски степи. Река спокойно стремила свои воды под синим холстом неба. Не верилось, что она способна на ярость, что в дождливый сезон река разливается, затопляя пологий берег, и воды, красные от глины, дохлестывают до помостов.
В той стороне, откуда пришел Н’Даннг, протянулась неровная цепь холмов. Днем очертания их становились размытыми, словно плыли в мареве горячего воздуха над равниной. Линия холмов изгибалась широким полукругом, и к востоку ее продолжение закрывал лес: он начинался сразу, без подлеска, от поселка его отделяли только огороды. Картина была мирной, навевала покой. Трудно было поверить, что зло — вот оно, совсем рядом, в лесу. Единственным напоминанием этому служила черная полоса, захватывающая часть поселка. Дождей, чтобы размыть ее, не было, и траурный цвет держался стойко.
Майхе по обыкновению молчала. Заговорил Н’Даннг. Он давно готовил эти слова, и все-таки они трудно давались ему. Непроницаемое обычно лицо воина, подобное бронзовой маске, отразило сложную игру чувств.
— Майхе! Тебе известна теперь моя жизнь, она нелегка — странствия да сражения. До сих пор я не видел причин менять ее и не искал спутника. Но теперь мне стало казаться, что человек не в силах провести всю свою жизнь в скитаниях. И, может быть, хижина в тихом месте у реки… Не согласишься ли разделить со мной кров и очаг?
Воин остановился, привлек женщину к себе.
— Майхе?
Прохладная ладонь легла ему на губы. Н’Даннг с тревогой заглянул ей в глаза, но ответный взгляд не таил улыбки.
— И я думала об этом, — шепнула Майхе. — Дом, где всегда тепло, где звенят детские голоса. Но, — глаза ее потемнели, — давай подождем немного. И спасибо, что не пытаешься отговорить меня от участия в сражении — все равно не соглашусь. Повтори мне свои слова послезавтра вечером, когда дракон будет мертв. Да будет с нами удача!
У них было еще много времени до завтрашнего утра, и некоторую его часть Н’Даннг и Майхе провели в беседах. Но по молчаливому согласию к этому разговору они больше не возвращались.
Следующий день охотники истратили на приготовления. Ого и Горо отправились в обход владений дракона подальше в лес, спилили большое дерево, обработали ствол и сплавили бревно по реке. Времени на это потребовалось много, чтобы дракон не услышал и не отправился посмотреть, что происходит. Майхе, собрав все кожи, что нашлись в покинутых хижинах, трудилась над одеждами., которые должны были защитить их от ядовитого дыхания. Н’Даннг в одиночку следил за драконом. Воздух в лесу был прохладным, но дышать было тяжело — стойкая вонь не выветривалась за ночь. Н’Даннг смотрел издалека, как что-то большое, бурое, пятнистое движется среди обожженных стволов мертвых деревьев, и чувствовал, как напрягаются мускулы, готовые к действию.
После обеда охотники легли спать, чтобы набраться сил перед тяжелой работой. Майхе настояла, что останется сторожить. Уже наступили сумерки, когда Н’Даннг проснулся от запаха копченой рыбы, который щекотал ему ноздри, и растолкал братьев. К тому времени, как они поужинали, дракон должен был по своему обыкновению заползти в логовище, и можно было начинать.
По мере того, как всходили луны, становилось все светлее. Место для западни выбрали заранее — около самой воды, немного не доходя до площадки на берегу, где дракон пил воду, и песок под его лапами схватился сплошной коркой. Майхе осталась у логовища на всякий случай, чтобы дракон не застал их врасплох, если вылезет из берлоги. Н’Даннг и Ого копали яму. Рыть было трудно — корни деревьев и трав, пронизывающие землю, сплелись в единое целое. Вскоре охотники сбросили одежду и работали нагие до пояса, а лунный свет, казалось, плавился на разгоряченных телах и стекал по ним вместе с потом. Старались копать тихо. Горо уносил землю и сбрасывал ее в реку. Бревно, которое было спрятано в кустах выше по течению, вытащили на берег, и Горо принялся опутывать его сложной сетью веревок.
Работали без передышки: время торопило. Закончив глубокую яму, на дно вкопали заостренные на концах колья, которые Ого, — не особо, впрочем, надеясь на успех, — вымочил в ядовитом отваре болотной травы. Сверху положили настил из тонких жердей, засыпали землей, заровняли. Бревно подняли наверх, рассчитывая на то, что дракон не имел привычки разглядывать небо, и закрепили веревками. Они едва успели завершить работу к рассвету.
Охотники быстро окунулись ниже по течению, натянули плотные, жаркие кожи и вошли в воду еще раз, уже в одежде. Только головы и лица оставили пока открытыми. Взяли с собой воды в тыквенных сосудах, чтобы обливаться ею, если придется ждать долго. И залегли поодаль по обе стороны драконовой тропы, которую окружали мертвая трава, мертвые деревья и кусты, источавшие резкий, кислый запах смерти.
Ждать, и верно, пришлось долго. Солнце давно встало над лесом, от черной земли на тропинке поднимался вонючий пар. Н’Даннг забеспокоился, что дракон решил покинуть лесное убежище уже сегодня, и они напрасно ждут его здесь. Но они никак не могли убедиться в этом, поскольку не решились оставить дозорного у логова — в засаде нужны были все.