- Конечно пыталась, - буркнула девка, подбирая под себя ноги. - Но мне прямо сказали что в меня никто не будет вкладывать средств. Ну там учить писать, читать там книжки умные всякие и всё такое. Разве что научать как своими конечностями трясти, и даже немного меди подкинут за это. Вот только я больше так, сама заработаю!
- Вот только на месте где ты работала, без одобрении Хартии работать нельзя, - усмехнулся я. Попытка девки меня провести не сработала. - Знаешь, думаю мне стоит дать тебе шанс...
- Шанс? - удивленно переспросила Сигрун, вскинувшись, - Какой шанс?
- Шанс хорошо жить, - услышав это в глазах девушки зажглась неугасимое пламя, - Вот только для этого тебе придётся работать очень и очень много.
- Как много? - осторожно спросила Сигрун. Но по ней было понятно, что она полностью купилась.
- Всеми частями тела, и ещё больше, - не отводя от неё своего взгляда поведал я ей, - Так ты согласна?
- Да! - Не раздумывая пропищала девка.
- Хорошо. Ты кушать хочешь? - получив утвердительный ответ, я позвал её с собой, поесть с со мной и моим оруженосцем.
19.
Тяжело дыша отхожу на пол шага назад. Быстро перекидываю вес, и наношу рубящий удар сверху в низ, огромным гибридом меча и посоха.
Сосредотачиваю всю свою ярость в зверском ударе, пробивающий броню, рассекающий тело и ломающий кости, придерживаясь древних военных традиций гномов - традиций берсерков.
Ярость вспыхивает с началом каждого удара, позволяя мне использовать силу моего тела полностью, делая каждое моё движение потенциально смертельным.
Но стоит мне провести этот удар, как ярость уходит на задний план, уступая месту рассудку.
Боевой импульс ― это ключ, к поиску баланса между полным подчинением эмоциям и слишком сильным расслаблением. Берсерк управляет темпом битвы, взвинчивая его до предела, за которым не в состоянии угнаться враг.
Чем дольше идёт бой, чем больше ударов я наношу моему противнику на торнайе, тем быстрее он выдыхается - я же не имею таких проблем. Моя сила черпается из его страха и хаоса на поле боя, который я же и порождаю.
Гномы всегда имели свою философию. В то время как люди и эльфы считают ярость в бою слабостью, мы превратили её в наше сильнейшее орудие.
По словам чужаков - дать волю ярости в битве означает подарить победу в бою противникам, ведь гнев затмевает разум и заставляет воина совершать глупые и часто смертельные ошибки.
Но они не дети камня. Редко кто из них сможет похвастаться выносливостью подземного народа. Его стойкостью.
По этому наш путь отличен.
Опытные и смертоносные берсерки покоряют свой ужас - и подчинив себя свой страх и гнев, они превращаются сами превращаются в ужас для своих врагов.
Сотни лет, если не тысячелетия мой народ оттачивал умения яростного боя в тысячах битвах под стенами Орзаммара, против огромной орды порождений тьмы - зверья, которые не знали страха.
"Обними ярость, поглоти страх и сей ужас на поле боя." - Вот он, путь лучших воинов морозных гор.
Когда берсерк впадает в ярость, мастерство, точность которое было отточено сотнями тренировок, сливаются с чистым насилием и вспышками лезвий среди кроваво-красного тумана.
И это это делает берсерка непредсказуемым вихрем смерти на поле боя.
Меня сейчас это также делает ужасающим для зрителей.
Последний противник вскоре падёт. Последний из четверых.
Этот торнай - мой праздник. Но это не мешает мне, откинув пресловутую воинскую честь и доблесть, кромсать своих противников, повергая в ужас следящими за мной противников.
Противников не на поле боя, но в алмазных залах Орзаммара. Хитрых и подлы. Но не бесстрашных. Отнюдь
Как им выстоять пред страхом что я сейчас сею, если даже подлые и неразумные порождения тьмы отступают перед яростью берсеркеров?!
- Эдукан! - яростный клич вырывается из моей глотки. В голове набатом бьёт кровь. Желание использовать магию крови, и усилить себя, подавляется тем, что сейчас должен стать мой триумф как воина.
Один единственный сокрушительный удар.
Вся моя выносливость и сила истекает, испаряется - расходуется на один-единственный удар.
Моё орудие опускается аккурат на макушку противника, который даже не успел дёрнуться. Он даже не понял что его жизнь окончена.
С моим громогласным рёвом, противник распадается на две неравных части. Не могли ему ни тяжёлые доспехи, ни его выучка воина.
Вбив свой меч в камень арены, устало облокачиваюсь на него и начинаю ждать судью, который уже торопясь со всех ног бежит ко мне.
Наконец-то добежав до моей усталой тушки, тот начинает скандировать на всю арену торнайя.
- Победитель боя принц Дюран из Дома Эдуканов! - произнеся этом он повернулся ко мне, - в честь кого или чего вы одержали сегодняшнею победу, мой принц? - любопытно спросил он меня, заглядывая в глаза, которые виднелись в прорезях моего шлема.
Откашлявшись, я покрепче встал на ноги, и решил сам оповестить собранный народ.
- Предки дали мне сил одержать сегодня победу ради чести и славы королевского Дома Эдукана и моего отца, нашего короля, Эндрина Эдукана! - Трибуны взревели поддерживая прозвучавшие слова.
Ведь такая победа могла быть дарована и впрямь лишь предками.
Бой до смерти. Умелые бойцы. Сразу четверо и это против одного... Мало кто знал что это были шавки Белена, которые с радостью меня предали бы.
Но как же легко было спровоцировать их. Всего то нужно было поинтересоваться у верного оруженосца, что это за дом такой - Айво?
Горим отлично справился с своей задачей, громко оповестив всех, присутствующих на сегодняшнем званном ужине по поводы моей помолвки, что этот дом незначителен и его возвышение в высшую касту, было довольно спорным, как и его заслуги.
Тут же на него набросился агрессивно настроенный Воджек Айво, едва ли не бросился на Горима прямо при всех.
А там слово за словом, и вот результат. Стоило мне усомниться в воинских умениях и они все с радостью кинулись его доказывать, так как это было последним камнем, на котором держался их дом.
От которого теперь осталась лишь парочка ни на что негодных баб. Айвы были крайне патриархальными и не терпели инициатив от женщин, что сейчас вышло этому дому боком.
Уже в бойцовских покоях ко мне ворвался Пиотин, поздравляя меня.
- Кузен, это было нечто! Я и не знал что в тебе столько дури, - заключая меня в крепкие братские объятия и радостно скалясь, первым поздравим меня величайший полководец-штурмовик гномьей армии, которого почтенно называли "силой природы", за его фундаментальную ярость и неудержимость в бою.
Желая уже разорвать объятия, он натолкнулся на сопротивление с моей стороны.