Дайлен потер переносицу, кончиками пальцев разглаживая собравшиеся там морщины.
- И все это ты понял из одного разговора двух женщин?
Айан качнул головой.
- После я подстерегал их за беседой, уже намеренно. Они еще не раз говорили об этом.
- Но, быть может, твои родители ошиблись? Что если ты все-таки сын своего отца?
- В том и дело, что они ни в чем не могли быть уверены, - скособочившись, Айан полуоперся на один локоть. - Их убежденность колебалась еще и оттого, что я, хотя вовсе не походил на тейрна Брайса, зато во всем похож на моего деда, банна Эдмунда Ворта, отца моей матери, геройски павшего в войне с Орлеем. Он был высоким, крупным мужем - и огненно-рыжим. Ростом и статью я мог уродиться в него, а не в коссита.
- Так ты до сих пор не знаешь, чей ты сын?
- До сих пор. Не ведаю, чего это стоило моим родителям, но они вырастили меня как настоящего Кусланда. Правду обо мне знали только трое - отец, мать и Нэн. Теперь еще ты.
Стражи помолчали.
- Ты упоминал, что после услышанного что-то переменилось, - напомнил маг. Командор утвердительно кивнул, выныривая из омута своих воспоминаний.
- То, что я узнал, потрясло меня. Все-таки я был ребенком. Не знаю, отуда я взял, но ужас от того, что от меня могут отказаться в любой миг из-за моих выходок или услать из дома, сковал меня. До сих пор я слышу его отголоски. И тогда я решил сделаться хорошим, - Айан усмехнулся, отгоняя от лица водяную стрекозу. - Чтобы у них не было повода отсылать меня. Оставил шалости. Сделался очень исполнителен и послушен. Пытался добросовестно учиться, хотя у меня нет способностей к ученью. Cтал упражняться в воинской науке, и достиг в ней успехов. Со временем родители смогли гордиться мной. Я выигрывал королевские турниры, был учтив, исполнителен и целомудренен, чем отличался от Фергюса, на всю округу славившегося своим распутством. Порой мне бывало непросто придерживаться роли хорошего сына, в особенности, когда я сопровождал брата во время его похождений. Но всегда помнил о своем положении, и это придавало мне сил. В конце концов, старания мои окупились. Тейрн Брайс... за несколько часов до его кончины я узнал, что он окончательно признал во мне сына.
- Признал?
- Когда за мной пришел Дункан. Я был уверен, что отец будет рад избавиться от меня и незамедлительно отдаст приказ о вступлении в Орден. Вместо этого он до последнего препятствовал в этом Командору, и сдался уже перед лицом гибели всей семьи. Помню, я так был водушевлен тем, что отец признал меня кровным сыном, что на привале почти набросился на Дункана с требованием сказать, смогу ли после посвящения продолжить свой род. Род Кусландов. Представляю, как я его этим удивил.
Дайлен не смог удержаться от улыбки.
- Как, как ты сказал?
- Точно не успомню, - Айан улыбнулся тоже, и напряг память. - Кажется «смогу ли я после посвящения продолжить свой род» - так и спросил. Мне это тогда казалось очень значимым. Видел бы ты лицо Дункана в тот миг.
Они рассмеялись. Постепенно тяжесть недавней беседы таяла сама по себе, как и дурное настроение мага. Разделив тревоги с товарищем, Дайлен ожидаемо почувствовал себя лучше. Впрочем, последнее относилось не только к Дайлену.
- А теперь скажи, друг, - посерьезнел Айан, сумев поймать его взгляд и завершая беседу. - Разве справедливо то, что тейрн Кусланд так относился ко мне? Вдруг я все же его сын? А если нет? Разве справедливо, что меня не выбросили куда-нибудь на кухню, драить котлы и чистить корнеплоды? Или выносить навоз за лошадьми? Или корм носить для свиней? Что справедливее, как по-твоему?
Амелл молчал. По крайней мере, теперь ответить ему было нечего.
- Потому не нужно всюду пытаться разглядеть промысел Создателя и огорчаться, не разглядев, - Кусланд хлопнул товарища по плечу, отчего последние слова утратили назидательность, претворившись просто в дружеское напутствие. - Это не проявление справедливости или несправедливости, это просто жизнь.
Дайлен снова не ответил, но было видно, что слова Командора не прошли мимо него. Некоторое время Стражи помолчали, погруженные каждый в свои мысли.
- Скажи, Дайлен, - спустя какое-то время неожиданно спросил Кусланд, продолжая размышлять уже вслух. - Тогда, в Остагаре. Ты мог сотворить магию и освободиться сам. Отчего ты этого не сделал?
- Если мог - освободился бы, - хмыкнул тот, явно удивленный. - Ты всерьез думаешь, что мне нравилось там сидеть? Магия это не так, что захотел - и получилось. Это абсолютная концентрация желания и воображения, делающие мысль материальной. Тебе нужно до мелочей представить, как оно должно быть, где преображаться, с какой скоростью двигаться. В очень короткое время. Все это требует серьезной сосредоточенности, ясности и напряжения. А у меня перед глазами плыл туман. Все же удар по затылку тогда был силен. Все время мутило, да и голова болела зверски. Даже думалось с трудом. При том, что порождения тьмы не давали скучать.
- Значит, тогда ты не мог творить магию?
- Может быть, и мог, - пожал плечами Дайлен. На мгновение он уронил тяжелую голову на руки, но тут же поднял ее вновь, и принялся растирать глаза. - В целом тогда я едва помнил себя. Быть может, если бы в голове прояснилось хоть ненадолго, мне не потребовалась бы ваша помощь.
- То есть, все дело в сосредоточенности?
- По большей части - в ней.
- Из-за того ты можешь творить магию без посоха и рук?
- Верно. Но учиться этому пришлось немало. Маги, все же, как правило, помогают себе - посохами, или руками, как, вот, целители.
Кусланд посмотрел на свои руки и несколько раз постискивал их в кулаки, сжимая и разжимая пальцы.
- У магов - несхожие магические способности, - помог ему Дайлен, предвосхищая следующий вопрос. - Тех, кто бы был хорош во всем - нет. Это как с обычными людьми. Кто-то ладно держит меч, а кто-то лепит горшки, и местами их менять не стоит. Ты знаешь, друг, что я - стихийник. Или, быть может, даже стихиарий - сильный маг стихий. Но зов природы, тонкие материи бытия, целительство - это все мне почти не доступно. Кое-что я могу, но в целом... Вот как бы растолковать... если у тебя отобрать меч, и посадить тачать сапоги - много ли наработаешь?
Кусланд усмехнулся и отрицательно покачал головой.
- А Винн все свое бытие занимались только целительством. Ее магия - не в разрушении. Или взять Морриган... она скрытна. В природе ее дара я разобрался плохо. Но из того, что на виду - она тоже целительница и способна видеть мир глазами зверей более чем кто-либо. Не думаю, что теперь осталось множество звериных магов, но Морриган - одна из них.
Айан кивнул. Это было ожидаемо.
- Почему ты решил учиться творить магию без рук? - спросил он еще. Дайлен повел головой, одновременно пожимая плечами.
- Так ведь не всегда можно ими воспользоваться. Храмовники, да и не только они, знают твердо - связанный маг перестает быть магом, - он помолчал. - В тот день, когда меня притащили в Круг, я сделался свидетелем казни. Маг убил старого капитана, того, который еще до Хосека. Не знаю, из-за чего это случилось, но, как мне рассказывали, старик тот был жесток даже к подчиненным ему рыцарям. Многие вздохнули спокойнее, когда он отправился к праотцам. Но, как бы то ни было, преступника это не спасло. Храмовники выкачали из него ману, связали руки и - сожгли на пустыре за башней. А нас заставили смотреть.
- И ты...
- Да. Если они когда-нибудь захотят казнить меня - по крайней мере, утащу с собой побольше этих мерзавцев. И это я должен буду сделать со связанными руками, ногами, глазами, кляпом во рту и сидя в мешке, на случай, если меня решат утопить. Так я тогда и решил. Что должен готовиться к тому, чтобы убить как можно больше храмовников. Не суди строго - ведь они убили моих отца и сестру. Душевные раны были свежи.