— А огонь, Ожо? — воскликнул Крак. — Смотри, он только что весело потрескивал, а теперь уже потухает; ведь и он тоже голоден!
— Ну, так дай ему поесть, — ответил ребенок. — Дай ему побольше поесть. Мы ведь недолго будем в отсутствии. Он не успеет всего пожрать, как мы уже вернемся.
— Ты думаешь, Ожо?
— Ну конечно. Мы пойдем ведь только на прогалину Трех Мертвых Сосен. Мы быстро вернемся назад. Вдвоем мы набьем изрядный запас маленьких зверьков. А там, наверху, чтобы вознаградить себя за труды, мы напьемся их теплой крови, только вскроем им жилы ногтем.
Слушая убеждения маленького братишки, такие заманчивые для желудка, жестоко терзаемого голодом, бедный Крак стоял в нерешительности и раздумывал. Правда, если на огонь подбросить побольше ветвей, то он, быть может, и не погаснет, тем более, что отсутствие их будет очень кратковременно. Кроме того, думалось ему, такое короткое нарушение обязанностей только одно и могло спасти его от другого преступления, тоже очень и очень важного на его взгляд. Он не имел права пренебречь неожиданно явившейся помощью, о которой сообщал Ожо.
Ребенок, побуждаемый собственным голодом и страданиями своей голодной семьи, которые он мог утолить так скоро и просто, — решился, наконец, выбрать, из двух зол меньшее.
И вот, подбросив немного дров на огонь, он в два-три прыжка нагнал Ожо.
Оба они скоро добрались до вершины холма. Оттуда, осмотревшись, мальчуганы направились к прогалине Трех Мертвых Сосен.
Место, указанное Ожо, можно было легко узнать по трем громадным одиноким соснам, давным-давно высохшим, но продолжавшим стоять, протягивая свои ветки, лишенные коры, словно кости скелетов-гигантов. Мальчики увидали, что папоротники и высокая желтая трава у корней деревьев сильно и быстро колышутся: это казалось тем более странно, что ветра совсем не было.
— Вот они! — прошептал Ожо, дрожа и волнуясь, на ухо Краку. — Внимание!.. Нападем на них, пока они нас не увидали. Это они колышут траву.
Оба брата кинулись вперед с поднятыми палками и в несколько прыжков очутились среди животных, которые бесшумно двигались в траве. Они стали наносить удары направо и налево, думая только о том, как бы уложить побольше дичины.
Пока оба маленьких охотника увлекались кровожадным, весьма естественным для первобытных времен, безжалостным избиением несчастных зверьков, чьих потомков мы знаем теперь под именем полевых крыс, житников и пеструшек, — вдали по соседним лесам стали раздаваться крики других зверей.
Одновременно над головой Ожо и Крака послышались оглушительное карканье и крики тысячи хищных птиц.
Запыхавшись, еле шевеля руками, оба брата приостановили на минуту свою разрушительную работу, чтобы прислушаться к крикам и визгам, которые раздавались со всех сторон.
Вглядываясь в ту сторону равнины, откуда доносился к ним непрерывный стон, все возраставший и возраставший, они заметили, что стая пеструшек, в середину которой они ворвались, приняла со времени их прибытия на место побоища необычайные размеры. Вместо прежней сотни, кругом были уже десятки тысяч. В какую бы сторону мальчики ни посмотрели теперь, они видели, как трава на громадном пространстве колышется и дрожит, словно волны зыбкого моря.
Крак и Ожо поняли, — так как им уже приходилось видеть, хотя издали, подобное зрелище, — что они попали в центр переселения полевых крыс, число которых достигает миллионов. Полярные степи, даже и в наше время, бывают иногда свидетелями подобных путешествий и переселений, совершаемых стаями житников и пеструшек, которых ничто не останавливает, никакое препятствие не может побудить к отступлению. Они переплывают реки и покрывают своими несметными полчищами громадные пространства.
Крак и Ожо были в положении очень критическом. Вслед за оживлением первых минут бойни последовали усталость и испуг. Мальчики поняли, но поздно, какую неосторожность они сделали, бросившись, очертя голову, в середину переселяющихся крыс, волны которых все прибывали и прибывали и окружали их теперь со всех сторон. Крысы, сначала бросившиеся было бежать от них, теперь теснились к ним, копошились у самых ног, потому что шедшие в середине принуждены были податься вперед под напором громадных масс, напиравших на них со всех сторон.
И вскоре грызуны из осаждаемых превратились в осаждающих. Они храбро атаковали ноги маленьких охотников, которые попробовали бежать, прыгая туда и сюда. Но при первых же прыжках тысячи раз повторенный натиск этих маленьких мохнатых тел чуть не заставил детей потерять равновесие.