Крак не видал и никогда не пробовал ни коровьего, ни козьего молока.
И никто в эту эпоху, о которой идет наш рассказ, не видал и не знал, что такое колос ржи или ячменя.
Никто, даже сам Старейший.
Быть может, он еще и встречал там и сям по равнинам во время былых странствований высокие, совершенно незнакомые ему растения, свежий колос которых он растирал руками, пробовал есть и нашел вкусным. Весьма возможно, что он сообщил о таком открытии и своим спутникам, и те тоже последовали его примеру.
Однако, понадобились века и века, прежде чем потомки его пришли, наконец, путем собственного опыта, подкрепленного отцовскими преданиями, к убеждению, что следует собрать и перенести семена этих высоких растений поближе к жилищам, посеять и собрать побольше этих зерен, приятных на вкус и питательных.
В жилище Крака не было ничего, даже в дни избытка и довольства, что напоминало бы хлеб или кашу из какого-нибудь хлебного растения.
Обитатели пещеры дошли до такого изнурения, что начали глодать уже обглоданные раньше и брошенные в золу кости. Более того, Старейший распорядился, чтобы Рюг-большеухий собрал и эти последние начисто обглоданные кости и истолок их в углублении камня. Когда эта темная мука была готова, Рюг, вооружившись каменным скребком, принялся соскребать горькую обуглившуюся кору с побегов папоротника, остатков запаса, сделанного маленьким Ожо.
Девочки, Маб и Он, стойко, без жалоб и стенаний переносившие голод, получили приказание сшить рваные меха, которые служили запасной одеждой семьи.
Одна из них прокалывала аккуратно дырочки в разорванных краях жирных шкур костяным шилом, а другая продевала в эти дырочки вместо нитки жилы и сухожилия животных с помощью довольно тонкой иглы, тоже костяной, совсем похожей на наши штопальные иглы. Эта трудная и медленная работа вполне поглотила их внимание и заставила моментально забыть судороги, вызванные долгим голоданием.
Прочие дети, по совету Старейшего, поправляли оружие и учились применять к делу даже самые маленькие кремневые осколки, изготовляя из них наконечники стрел.
Ожо, несмотря на суровую погоду, был отправлен на поиски за желудями.
Работа вряд ли благодарная, потому что, когда земля покрывалась снегом, голодные кабаны тоже выходили на поиски желудей и являлись опасными конкурентами человека.
Но Ожо не боялся встречи с ними. Он так же ловко лазил по деревьям, как и его друг Крак, и сумел бы вмиг вскарабкаться на ветви в случае опасности.
Впрочем, время от времени Рюг-большеухий выходил приглядеть за ним.
Рюг взбирался по тропинке, которая поднималась зигзагами от пещеры к вершине холма, и издали ободрял маленького братишку, в то же время прислушиваясь к шуму, доносимому ветром.
Но уж раз двадцать прислушивался он, а все не слышал желанного шума шагов приближающегося отряда, может быть, заглушаемых мхом; и, покачав головой, печально возвращался в пещеру и снова принимался скоблить свои корни.
А день, между тем, близился к концу, и надежда увидеть сегодня охотников все слабела и слабела.
Тупое, мрачное отчаяние постепенно овладевало всеми.
Старейший, чтобы хоть как-нибудь стряхнуть такое оцепенение, приказал всем собираться и идти, пока не наступила ночь, на новые розыски в лес, на вершину холма, к югу от пещеры.
Быть может, под руководством его и матерей, дети скорее найдут что-нибудь лучшее, чем до сих пор. Скорей откроют что-либо съедобное, вроде древесного клея или зимних личинок, которые раньше, когда дети ходили одни, могли ускользнуть от их внимания либо по незнанию, либо по недостатку опытности в такого рода поисках.
Все безропотно повиновались и даже как будто с тайной надеждой в сердце.
Женщины взяли оружие в свои сильные, мускулистые руки, а дети захватили палки, и все ушли.
Только Крак один, гордясь оказанным ему довернем, остался у огня, который он должен был хранить вплоть до вечера.
Он поджидал возвращения маленького Ожо, занятого, несмотря на холод и снег, сбором полусгнивших желудей, которых не захотели подобрать даже рыскающие по лесу животные.
Глава IV
ДОЛГ И ГОЛОД
Прошло довольно много времени с тех пор, как Крак одиноко сидел на корточках перед очагом, усердно поддерживая огонь и занимаясь в то же время ловлей отвратительных паразитов, бегавших по его телу, когда шум быстрых, легких шагов послышался по камням и раковинам, усеивающим порог пещеры.
Крак повернул голову и увидел Ожо, запыхавшегося, с блестящими от радости глазами, который вбежал к нему, держа в руке за хвост нечто вроде большой черноватой крысы.
Это была пеструшка, предок тех самых пеструшек, что и теперь еще населяют равнины Сибири.
— Полюбуйся, это я ее убил, — кричал Ожо, — я один! Ах, я буду хорошим охотником!
И он с живостью прибавил, бросая зверька к ногам брата и не замечая в своем торжестве, что тот был один:
— Идите за мной все! Сейчас же! Их еще много там, наверху. Они слишком скоро для меня бегают, но если мы пойдем все вместе, мы их захватим и поедим вволю сегодня вечером. Ну, живо!
— Не кричи так громко, малютка: разве не видишь, что все ушли в лес, — сказал Крак. — Остался только я один. Что ты, ослеп, что ли?
Ожо увидел, что брат говорил правду.
Это его совсем озадачило. Он ожидал общей радости, рассчитывал на восторженную благодарность своих старших братьев и даже на похвалу Старейшего. И вдруг, вместо такой прекрасной награды, выслушать холодные, почти насмешливые слова!
Однако Ожо быстро оправился и стал, торопясь и захлебываясь, но очень точно и увлекательно описывать охоту, которую сейчас можно было устроить и без всякого, собственно труда. Надо было только подняться на верхнюю равнину к опушке дубового леса. Крак понял, какую громадную важность имеет для семьи открытие Ожо, и быстро вскочил на ноги, охваченный волнением и великодушным порывом.
— Живей! — крикнул он. — В дорогу!
Крака, как и брата, охватила надежда принести в пещеру обильную пищу для всех, да еще в такой голодный день. Он схватил тяжелую палку и бросился вслед за братом.
Но вдруг он вспомнил об огне, который был поручен его заботам, и остановился в раздумье.
— Иди же! — крикнул Ожо, уже вышедший из пещеры. — Иди, а то поздно будет. Их была совсем маленькая стайка, когда они прыгали и бегали у Трех Мертвых Сосен. Мы их еще захватим там, если поспешим, потому что сюда я прибежал бегом.
— А огонь, Ожо? — воскликнул Крак. — Смотри, он только что весело потрескивал, а теперь уже потухает; ведь и он тоже голоден!
— Ну, так дай ему поесть, — ответил ребенок. — Дай ему побольше поесть. Мы ведь недолго будем в отсутствии. Он не успеет всего пожрать, как мы уже вернемся.