- Сейчас попрёт.
Наблюдая за полупрозрачными, едва осязаемыми призраками, плывущими по квартире, вырисовывающими на потолке и поросших трещинами стенах узоры грядущей зимы, Ричи приютился в дальнем углу комнаты, подальше от пробуждающегося вулкана имени Моргана Напкинса, и, вооружившись письменными принадлежностями и поисковой системой, неоднократно и настоятельно рекомендованной ему для установки, приготовился ловить сказочных зверей, которые вот-вот ринутся из лавового жерла, служащего порталом во вдохновенные алкалоидные миры.
- Пока я не начал погружение, - сказал Мори, когда Ричи уже с трудом различал его в расползшемся дыму. - Я тут брился сегодня утром...
- Брился?
- Борода здесь не при чём, если ты об этом, - поспешил уточнить кузен. - Так вот. Что там у нас есть про бритвы? Нас интересуют лазерные.
Искатель Строубэк обратился ко взывавшему попользоваться им поисковику.
- "Сюрикен Сатаны" Томаса Эспаузена, его же "Республика Экстраординарных Молодых Олигархов", "Клинок Йошихиро Мусасимару" пера Йошихиро Мусасимару, "Советы Красного Марса. Неоновый серп" Вольдемара Бирштраувене... Бирштрату... Бирштраузе... как, чёрт возьми, читается его фамилия? - запнулся Ричи, в дальнейшем решив не озвучивать имена авторов художественных произведений, которых по запросу набралось более четырёх экранов скроллинга. - Далее идёт техническая литература: "Справочник по отсечению крайней плоти в условиях невесомости", "Трактат по замене пиковых наконечников на более практичные лезвия при обустройстве мебели", "Руководство по продольному использованию рабочей поверхности" и ещё около сотни других. Это за последние восемьдесят лет. Искать более ранние?
- Не нужно, - махнул рукой Морган. - Это лишний раз доказывает, что моя голова не способна работать в трезвом состоянии.
Совершив глубокий вдох и последовавший за ним выдох, Мори полностью скрылся в тумане, как Атлантида в морской пучине. Полчаса Ричи вглядывался в переливающееся неземными цветами марево, поглотившее его кузена, и вслушивался в монотонные звуки доносящейся из глубин комнаты мантры, чьи резонирующие звуки размягчали границы между измерениями, устраняя препятствия для путешествий меж ними, и сбивали со стен слои штукатурки, пока нечленораздельные священные стихи не преобразовались в доступные для нормального человеческого восприятия слова:
- Моя затерявшаяся в нереальной буре лодка никогда не найдёт берега - он стал далёким и мифическим, будто существование его выдумано и воспето языческими жрецами в эпохе додруидической тьмы, и всё, на что смеет уповать моя душа, сосредоточилось в несущем меня меж вздымающихся волн осколке дерева, чьё зыбкое основание выглядит столь же непрочным и ошибочным, как случайная клякса на поверхности монастырской апокрифической рукописи. Небо слилось с океаном в фантасмагорическом ансамбле, утратив данные им Господом очертания, поправ его заветы шквалом дьявольствующей стихии, воспевающей грехопадение и прославляющей нечеловеческие пороки. Я лишился способности рассуждать, ибо нахлынувшие не с расколовшихся небес, но из левиафанических глубин химерные цвета...
- Эй, Мори...
- ... организм бури вовлёк меня в это рождённое за пределами Terra Australia течение, колыбель которого находится вне границ известных мореплавателями вод...
- Мори, тормози...
- ... и свет его являет мне образы, описанные на глиняных таблицах проклятых ветвей шумерских племён и погребённых за дерзость запрещённого знания фолиантах лемурийских цивилизаций...
- Хватит пересказывать мне морскую тематику девятнадцатого века! - грубо, как Атропа нить, обрубил Ричи поток сознания кузена.
Морган выглянул из-за облака дыма, словно из-за ширмы.
- Да? Ладно, как скажешь, босс, - на его поплывшей от удовольствия актёрской физиономии сияла готовность выйти из одной роли и в мгновение ока вжиться в любую другую. - Тогда, может, тебе стоит написать про человека, который умеет втягивать волосы? Ну, типа как черепаха прячется в панцирь?
Ричи, сам того не замечая, наклонил голову, как щенок, не понимающий полученного приказа.
- И в чём посыл? Какой сюжет?
- Это тебе решать. Моё дело - дать толчок, задать вектор. Так ведь?
- Пожалуй, так... - вздохнул Ричи, записывая в блокнот заведомо безнадёжный образ, ссохшиеся щепки и зелёные огрызки которого вряд ли в состоянии дать какие-то всходы.
- А вообще, брат, мне страшно за судьбу не литературы, а изобразительного искусства, - признался Морган, всем своим видом продемонстрировав беспокойство. Ричи вопросительно поднял бровь, что по правилам этикета могло быть распознано как позволение продолжить развитие мысли, не относящейся к делу. - Виною всему - кулинария! - обличил преступника Мори. - Сам посуди: существует масса блюд, напитков или кондитерских изделий, носящих имена политических или военных деятелей. Но почему никто не позаботился назвать именем, скажем, какого-нибудь австрийского художника торт или, например, салат? С них что, убудет? Ведь, возможно, именно халатность кулинаров послужила причиной войн! Разве я не прав?
Ричи многозначительно покивал.
- Думаю, для таких целей сгодилась бы и минералка. Конечно, напиток не самый изысканный, но лучше, чем ничего.
- Верно! Именно минералка! И обязательно сильногазированная! - воскликнул Морган. - Смотри - даже ты понимаешь, как правильно. Кулачки, братан!
- Да, но как это относится к нашей проблеме?
- Нашей проблеме? - пожал плечами Мори. - Пожалуй, никак.
- В крайнем случае, найду себе работу в сфере общественного питания, - проговорил себе под нос Ричи, записывая в блокнот возможное название нового напитка.
Восседающий на белом облаке Морган, проникшись братским сочувствием, от чего его борода несколько потускнела, в безысходности покачал головой.
- Может, тебе стоит пойти на крайние меры? - вполголоса, страшась собственных слов, предложил он.
- Какие? - напуганный чужим страхом, спросил его Ричи.
- Принести жертву Великому Графоману, - объявил Морган зловещим полушёпотом. - Чего никто не делал уже полтора столетия.
Ричи много слышал об этом акте сектантского поклонения, но, опасаясь возможных последствий, никогда не решался узнать детали, да и, в общем, питал к Великому Графоману не самые тёплые чувства - один из рассказов сочинителя Строубэка забраковала комиссия Единого Порядка по закону о Пресечении умножения сущностей из-за того, что сюжет его, как выяснил позже Ричи, походил на творение Мэтра, как две капли пива на пропотевшей майке домашнего футбольного болельщика. У всего умирающего литературного мира имелись причины испытывать по отношению к Великому Графоману поясничную боль: на написанное им количество текстов в нынешнее время могли бы прокормить свои семьи около десяти именитых писателей или полторы дюжины поскромнее, но, увы, все их идеи подгрёб под своё имя тот, кому лотереей времени судилось родиться до. Как бы то ни было, если учение о реинкарнации верно, жизнь покарала и ещё не раз покарает Великого Графомана в будущем за нерациональное использование словесных ресурсов. Но непосредственно в данный момент от такой мысли Ричи не становилось лучше.
- В чём заключается жертва, Мори?
Кузен выпустил в потолок дымные кольца, сперва принявшие форму олимпийской эмблемы, а после искусно перестроившиеся в очертания нефритового стержня.
- Для начала, насколько я знаю, необходимо похвалить на форуме одно из его произведений.
- Но для я должен его прочитать! - ужаснувшись, воскликнул Ричи.
- В этом и заключается жертва, - лукаво, словно змий-искуситель, пояснил Морган, смочив слюной очередной бумажный свёрток и принявшись набивать его содержимым. - Но можно и не читать. Сказать честно, этим, на самом деле, никто и не занимается. Главное - хвалить. Или ругать, если не боишься оказаться побитым камнями. Словом - говорить о нём, обсуждать и преклоняться.