Был создан также отдел управления, который разрабатывал внедрение в советскую практику американских методов менеджмента, его возглавлял Борис Захарович Мильнер, а потом Леонид Иванович Евенко. Этот отдел сыграл очень большую роль в реализации проекта строительства «КАМАЗа», автомобильного завода грузовиков, который создавался вместе с «Фордом».
Канадское направление возглавляли Сергей Федорович Молочков и Леон Александрович Баграмов. Благодаря их активности в 1973 г. Институт США был переименован в Институт США и Канады. Дело в том, что канадцы обижались, что единственная в Советском Союзе исследовательская группа по Канаде находится в рамках Института США, а, как всем известно, они очень не любят быть «младшими братьями».
Отдел военно-политических исследований долгое время возглавлял генерал-лейтенант Михаил Абрамович Мильштейн, человек с очень специфической судьбой. Он был беспризорником, детдомовцем. В 30-е гг. стал резидентом ГРУ в Америке, работал и в Нью-Йорке, и в Калифорнии. Потом он вернулся в Советский Союз, не был расстрелян, как очень многие зарубежные агенты НКВД и ГРУ, продолжал работать, и, когда фашисты напали на СССР, полковник Мильштейн стал начальником разведки Западного фронта, которым командовал Жуков. Он рассказывал, что каждый раз, когда ходил к Жукову для доклада обстановки, гадал – расстреляет его Жуков или нет. Потом он опять вернулся в ГРУ, и об этом периоде его работы в оккупированной Европе он сам мало что рассказывал. Он работал с «Красной капеллой», составившей известную часть советской разведывательной сети в Швейцарии, Германии и во Франции.
После войны Мильштейн заведовал кафедрой стратегической разведки Академии Генштаба. Вообще, немало из тех, кто пришел в Институт, имели в прошлом связи с внешней разведкой, КГБ или ГРУ.
Главным редактором нашего журнала «США & Канада: экономика, политика, идеология» был Валентин Михайлович Бережков, весьма известная личность. Во время войны Бережков был личным переводчиком И.В. Сталина, а также В.М. Молотова во время его поездки в конце 1940 г. в Берлин, а потом переводил и на трехстороннем саммите в 1943 г. в Тегеране. Потом В.М. Бережков ушел работать в МИД, а когда был создан наш Институт, он стал главным редактором нашего журнала «США и Канада: экономика, политика, идеология», который был очень популярен и подписаться на него было трудно, поскольку многих в Советском Союзе интересовало, что же реально происходит в США. Наш журнал, где пропагандистские клише, хотя и присутствовали, но не определяли содержание статей, шел буквально нарасхват. Очень большой интерес вызывала и серия монографий, которые выпускал наш Институт.
Потом В.М. Бережков стал представителем Института в Посольстве СССР в США. Я сменил его на этой должности в 1984 г.
Надо сказать, что вплоть до развала СССР почти все связи с США шли через наш Институт. Помимо официального уровня – все то, что называется second track: разнообразные визиты экспертов, сенаторов. Все шло через наш Институт, мы были как «бутылочное горлышко».
Например, Георгий Аркадьевич Арбатов добился выдачи визы находившемуся в «черном списке» Джорджу Кеннану, автору доктрины сдерживания СССР. Я был назначен его сопровождающим, ездил вместе с ним в Ленинград, где он интересовался в Пушкинском доме документами российской внешней политики XIX в. Кеннан меня поразил своими глубочайшими знаниями о России. Кроме того, он утверждал, что его идея политического сдерживания (containment) была искажена и подменена милитаристской доктриной ядерного сдерживания (deterrence).
В 70-е гг. я по поручению Арбатова занимался какое-то время нашими космонавтами и американскими астронавтами. Это происходило как раз тогда, когда начинали готовить проект «Союз-Аполлон». Осталось много хороших воспоминаний о Германе Титове, Алексее Леонове, Виталии Севастьянове, Валерии Рюмине. В том числе я и с астронавтами поддерживал отношения – с Майком Коллинзом и Юджином Олдричем.
В 1982 г. знаменитый протестантский проповедник Билли Грэм приехал по приглашению Арбатова в Советский Союз. У нас не было специалиста по религиозным вопросам, но Георгий Аркадьевич меня сделал сопровождающим, хоть я и атеист в третьем поколении. В результате я приобрел интересный опыт, хотя, конечно, были неожиданные эпизоды. Тогда главным собором РПЦ являлась Елоховская церковь. Как раз дело было на Пасху или незадолго до нее. В общем, Патриарх пригласил Билли Грэма на торжественный обед, куда и я попал в качестве переводчика. Но кроме Билли Грэма там присутствовали еще шесть православных патриархов (константинопольский, антиохийский, греческий, иерусалимский, александрийский, сербский), т.е. был у меня уникальный опыт, когда я ел и пил с семью патриархами Православной церкви, а также с Билли Грэмом. Поскольку был пост, ничего жирного есть нельзя было, поэтому патриарх сам взялся показывать, что черную икру надо намазывать на огурец.