Отступать было поздно, потому что гигантский бык, казалось, только и ждал появления Николки. Он вихрем сорвался вперед, едва тот успел вскинуть винтовку. Николка наспех выстрелил и юркнул за дерево. На быка выстрел произвел лишь моральное действие, заставив его остановиться и в недоумении покрутить рогатой головой. Попала ли пуля в цель или не попала, стрелок не знал; но в следующий момент животное обрушилось на остолбеневшего Скальпеля. Если бы не Керзон, осиротел бы фабзавук в первобытном лесу… Несколько шагов оставалось исполину до несчастного медика, и в это время в жирный круп его врезались полуторавершковые клыки. Бык растерялся: он был окружен неприятелем с трех сторон; на которого из них броситься? Инстинкт подсказал ему, что самый опасный тот, что за деревом, тот, от которого исходили гром и молния, но неприятель, напавший сзади, был еще более опасен, так как висел на нем, вцепившись глубоко в мясо. Бык перевернулся на месте, рогом стараясь достать зубастого врага. Однако это не помогло. Так же не помогло и ляганье, потому что длинная нога никак не могла достать копытом висевшую непосредственно на крупе и не разжимавшую челюстей собаку. Окаменевший Скальпель с жутким интересом следил за исходом борьбы, совершенно забыв, что он теперь без брюк и что представилась редкая возможность показать свое искусство в беге. Николка ловил момент, удобный для выстрела. Когда разъяренное животное с зловещим ревом снова обернулось, чтобы зубами уже достать собаку, он выстрелил ему в ухо. Эффект был полный: бык мгновенно обрушился на морду, потом перевернулся навзничь. Умная собака вовремя разжала зубы и отпрыгнула в сторону.
— Тур… — сказал Скальпель, когда Николка с лукавой улыбкой подходил к нему.
— Что?
— Тур, или ур, говорю, — бормотал ученый медик.
— Ничего не понимаю…
— Проще пареной репы… Бык, говорю, называется туром, или уром… Таких больших быков не существует больше в Европе. Последний из них был убит вблизи Варшавы в 1637 году… Некоторые теперешние быки происходят от этой дикой породы, но они значительно изменились по внешнему виду…
— Ага… — догадался Николка. — Палеозоология?
— Да-да. Тур, или ур, запомните. Юлий Цезарь описал его в свое время, около 2000 лет тому назад. «Тур немного меньше слона, — говорит он, — вообще походит на быка, отличается большой силой и проворством. Его никогда нельзя приручить. Он не щадит ни животного, ни человека, которые попадаются ему на глаза. Убить тура — высшая честь для германца… Рога его, украшенные серебром, служат чашами на их пиршествах»…
— Большими пьяницами были германцы, если пили из таких чудовищных чаш, — глубокомысленно заметил Николка, отходя к собаке, которая за время короткой лекции врача успела добраться до внутренностей тура.
По скальпельским часам шел 6-ой час вечера, и друзья единогласно решили, что им также пора закусить.
Пока Скальпель возился над филейной частью тура, Николка собрал сухого валежника и хвороста и развел костер, воспользовавшись для этой цели своей патентованной зажигалкой. Керзон, наевшись до отвала, лежал около, положив морду на передние лапы и внимательно наблюдая за действиями двуногих, но как только в воздухе зазмеился легкий дымок, он тревожно поднялся, готовый каждую минуту к бегству. Вспыхнувший огонек заставил его завыть и отпрянуть в сторону. Николка подозвал собаку и приказал ей лечь на старое место. Та послушалась не сразу; шерсть на ее спине продолжала нервно дрожать.
— Не знакома еще с огнем, — сказал Скальпель, любивший всех опережать, — то есть она знает его, но лишь как грозное стихийное явление, а не как ласковый огонек домашнего очага… Делайте отсюда нужный вывод.
Друзья поджарили добрый кусок мяса, держа его на конце сванидзевского кинжала прямо над огнем. Запасливый врач нашел в ободранном своем пиджаке пакетик с солью. Мясо первобытного тура очень пришлось им по вкусу, и завтрак вышел на славу.
Воспользовавшись отвлечением внимания, Керзон отполз-таки от костра и лег в стороне, не спуская тревожных глаз с игриво-коварного пламени. Его не столько пугало непонятное явление огня, сколько дым раздражал обонятельные нервы и портил обоняние.
К концу завтрака внимание повеселевших путешественников было привлечено грозным рычанием Керзона. Он встал на ноги и жадно втягивал в себя воздух с той стороны, куда лежал их путь. Николка схватился за винтовку. Скальпель нырнул в дупло гнилого пня.