— Вы думаете, я настолько близко знал ее?
— Еще стакан кока-колы! — приказала журналистка бармену. — Думаю, что близко.
— Вам что-нибудь Самсон говорил?
— Я наблюдала за вами в ночном клубе.
— Зачем? Чтоб мужу донести?
— Мне не нравится этот глагол!
— Уверен, вы сказали ему, что Вика уехала со мной.
— Кажется, я не давала клятву хранить ваши тайны.
— Какие там тайны… просто подвез старую приятельницу. Но если, по вашему тонкому замечания, почва для преступления была подготовлена — любое неосторожное слово могло ускорить катастрофу.
Кристина в великом возбуждении завертелась на высоком табурете; говорили мы почти шепотом.
— Вы знаете Василевича?
— Знаю. Жуткий ходок. Он сидел за столиком с Викторией.
— Я их заметил не сразу. Не помните, она с ним в клуб пришла?
— Пришла с ним, а ушла с вами. Он удалился где-то около одиннадцати. При чем здесь Василевич?
— Вы говорили о «почве искусства». Зачем режиссеру два сценариста?
— Может, Василевич был нужен ей как мужчина.
— Тем более он замешан… Расскажите о своих наблюдениях той ночью.
— Они явились около десяти… Любавская, ну, вы знаете, маленькая, немолодая, неказистая, была в шикарном, цвета золота, платье, почти голая. В общем, подать себя она умела. Заняли столик, оживленно переговариваясь… можно сказать, шушукались, склонившись друг к другу. И покуда он заказывал кельнеру бокал шампанского…
— Для себя?
— Для нее. Он, по-моему, в тот вечер не пил. Она вдруг, не улыбнувшись, махнула рукой, точнее, пошевелила пальцами — и возникли вы.
— Кристина, вы дьявольски наблюдательны.
— Говорю же — профессионал. Тут окончилась пляска чертей и к вашему столику подвалил один из Мефистофелей в маске.
— Борис Вольнов.
— Да? На минутку. Вскоре сценарист встал, Виктория тоже. Я решила, что они уходят вместе, но она вернулась к вам.
— Все так и было. Василевич познакомил Вику с актером как с претендентом на главную роль в «Египетских ночах». Чем она осталась недовольна… узнаю ее самостоятельность и хватку. Борис отошел, мы втроем бегло обсудили его достоинства…
— Правда великолепный актер, — вставила Кристина. — Несправедливо, что не ему присудили приз за «Страстотерпцев» — так я и написала в своем обзоре.
— Что ж, в киношной тусовке, да как и в любой другой, все заранее распределено.
— Приз должен был достаться Вольнову, все знали, — донесла журналистка в упоении. — Но он разругался с председателем жюри, случайно получилось. Это настоящая мафия…
— Да, да, согласен. Вернемся к «нашим баранам». Василевич собрался уходить, сославшись на какие-то дела. Вика сидела в глубоком раздумье, вдруг встала вместе с ним. «Сейчас приду», — и вернулась через минуту. «Пригласила протеже Василевича завтра на дачу. Надо к нему присмотреться». И меня пригласила, по делу. Она придавала такое значение этой встрече с продюсером, что…
— Что только смерть помешала бы ей явиться, — закруглила журналистка мой словесный период афоризмом из боевика. — Итак, возле героини крутилось пятеро претендентов. Настоящий убойный детектив!
— Пятеро?
— Вы, Василевич, Вольнов. Мужа исключаете?
— Наоборот! Кто пятый?
— Думаете, продюсер прекрасному Самсону полтора миллиона отвалил бы? Нет, уж скорей его роковой Далиле.
— Поворот перспективный, — задумчиво согласился я. — Еще кофе и кока-колы, Жорж! — Бармен, давний знакомый, перешедший сюда из Дома кино, подмигнул и усмехнулся одновременно, перекосивши физиономию. — Но наш Самсон под колоннами устоял, а вот бедная Далила…
— И сына за собой увлекла, — констатировала Камиская хладнокровно. — Инфернальная женщина.
— Ну, не надо демонизировать…
— Надо, Николай Васильевич! Только в таком, адском отблеске, вы что-то увидите и поймете.
Она зловеще ощерилась сиреневым, как у покойницы, ртом. И эта туда же! Обе женщины — Танюша и Кристина — ощущали ход событий в мистическом уклоне, но с противоположных точек зрения. Я решительно отбросил пресловутую, с истерическим привкусом, «женскую интуицию».
— Что ж такого Самсон вам про жену наговорил?
— Не в этом дело. Я сужу о человеке по его творчеству — вот главный критерий. Бешеные страсти, эротика и кровь.
— Ну уж нет! Никакой «чернухи» и «порнухи» — у Виктории в высшей степени развито чувство меры и гармонии.
— Опасное сочетание: ледяной разум и подпольный огонь. Вы ее любили? Сознайтесь.