— Да ладно тебе!
— А почем ты знаешь, что убийца не я?
— Признаешься?
— Э нет, не поймаешь!
— Так не дергайся.
— Да пошел ты! — Самсон пять привстал, я опять почти насильно усадил его.
— Погоди, надо прояснить кое-какие моменты. Вы с Викторией уже выбрали претендентов на главные роли в экранизации?
— Нет.
— Но обсуждали этот вопрос?
— По существу, нет. Она говорила: «Я думаю».
— Когда у тебя возник замысел новой версии «Египетских ночей»?
— В марте.
— В марте? Интересно!
— Уже и в замыслы мои лезут! — Очередная метаморфоза произошла с Самсоном: не «трухлявый мешок», а иронический сценарист. Тут я и взял его на пушку:
— Идею переноса действия из пушкинской эпохи в нашу, а также чередование сцен древних и современных…
— Ну, ну? Чего тянешь кота за хвост?
— «Душа поэта, осуществляющая связь времен» — тебя цитирую.
— Ну и что?
— Все это тебе подсказала Виктория.
— Много же она успела за ресторанным столиком выложить! Разумеется, композиция выстраивалась в итоге наших с ней разговоров, обсуждений, но основа — моя!
Я понял, что мало чего добьюсь в этом направлении; затронута профессиональная честь (и репутация), сценарист будет стоять насмерть. А возможно, его заблуждение искренне: Вика, с ее умом и ловкостью, могла тонко и незаметно внушить своему подкаблучнику любую идею. Стало быть, связь между нею и Львом-Васькой недоказуема? Оба творца будут стоять насмерть.
— Ладно, Самсон, выскажусь начистоту… только между нами — в твоих же интересах. Эти художественные изыски зафиксированы у одного литератора в личном компьютере.
— Да ну? Когда зафиксированы?
— Тоже в марте, говорит.
— Больше верь! Литератор — Василевич?
— Как ты догадался?
— Звоночек в воскресенье вечером!.. Он обвиняет меня в плагиате?
— Нет, но он изумлен.
— Не больше моего! — огрызнулся Самсон. — Кто ему рассказал о моем проекте?
— Ты сам на публике выдал творческие секреты.
— Да уж, не к месту и не ко времени.
— Те самые секреты, — продолжал я, пристально вглядываясь в застывшее безобразное лицо, — которые профессионалы обычно утаивают. Чтоб никто не опередил.
— Коньяк язык развязал… вообще я был не в себе.
— А может, хотел «застолбить» приоритет перед киношной публикой.
— С какой стати мне…
— Ты знал, что Василевич и Вольнов приятели?
— Не знал… Так вот откуда вечер дует. Интересно! А почему бы не предположить обратное: не мне, а этому чертову Василевичу Вика рассказала о моих планах?
«Да потому что он талантливей тебя», — ответил я мысленно, а вслух произнес:
— Этот тип — прагматик. Кабы сценарист присвоил чужой замысел — стал бы он претендовать на первенство сейчас, коль речь идет о мотивах уголовного преступления!
— О мотивах… Господи, помилуй! — Самсон усмехнулся. — Кто-то из сценаристов убил режиссера, знающего о каком-то плагиате!
— Самсон, не придуряйся. Мне не интересны писательские претензии и дрязги. Однако вспомни скандал в среду — укус в сердце — Вика назвала меня. Прикрывая истинного «искусителя». Если она знала о таком секретном замысле…
— Моем!
— Хорошо, хорошо, передала твой. Кому? Выводы делай сам.
— Василевич — убийца?
— Назовем осторожнее — «любовник». А может, кто-то из его окружения.
— Этот идиот Вольнов?.. Покойница, если ты помнишь, предпочитала мужчин умных.
— Помню.
— И потом: за что убил-то?
«Вот именно: за что? Ни у кого нет мотива, только у мужа…» Я начал вслух:
— Если Ваня погиб как свидетель…
— А если наоборот? — перебил Самсон вкрадчиво. — Банкир расправляется с мальчиком, а потом вынужден убить мать.
— А трупы?
Белесый «рыбий» взгляд его враз обрел бессмысленное выражение.
— По плану, — продолжил я, жадно наблюдая, — их надо бы оставить в доме и свалить убийство на местную банду.
— Откуда ты знаешь?
— Про что?
— Про план… то есть про банду, — пробормотал Самсон завороженно; и я, по наитию, соврал в третий раз:
— От Виктории.
— Значит, она умела пользоваться….
Его жуткий шепот потряс меня.
— Чем? (Он молчал.) Компьютером?
Молчание.
— Ты, урод! — Я схватил его за плечи и принялся трясти. — Ты заложил план убийства в компьютер!
Он резво освободился и сиганул за кусты.
— Погоди! Иначе тебе придется сегодня же о своих планах «органам» поведать. Стой, говорю! Каминская слышала, как ты разговаривал той воскресной ночью по телефону. Ты позвонил мне и сказал: «Не ищите мою могилу, ее очень трудно будет найти»?