Коммод и дальше продолжал грабить сенаторов, чтобы грандиозными дарами успокоить волнующееся население столицы, и был убит в результате обычного дворцового заговора.
Опасная тонкость в вопросе о престолонаследии в Риме заключалась в том, что никто точно не знал, кто ответственен за выбор нового императора. Династию нельзя было основать, потому что имперское безумие — удел всех не слишком одаренных сановников — периодически порождало перевороты. Даже если оставить их в стороне, распутные императоры, да и кое-кто из более добродетельных, были бездетны, и это делало последовательную преемственность невозможной. Практика усыновления восходила ко временам Августа, но усыновления могли быть признаны законными только в том случае, если приемный отец, как и новоявленный сын, обладали необходимыми качествами.
Исторически право назначения нового императора принадлежало сенату, который некогда присваивал один титул за другим божественному Августу. Но когда императоры возненавидели сенат и стали опираться исключительно на гвардию, последняя приобрела и право избрания; это произошло незадолго до того, как началось соперничество между провинциальными армиями и преторианским лагерем в Риме. Вскоре выяснилось преимущество коротких царствований — тогда подарки преподносились гвардии чаще. Нельзя было забывать и о возможности тайных интриг со стороны определенных людей, чьи интересы могли по временам побудить их поддержать претендента, скорое падение которого они предвидели и рассчитывали на него.
И вот убийцы Коммода, как бы пытаясь оправдать свой поступок, выдвинули в качестве императора Гельвия Пертинакса, человека весьма благоразумного; и он был признан сперва солдатами, а потом и сенатом (193 г.). В знак уважения к известному Триарию Матерну гвардия получила с Пертинакса дар такого размера, по сравнению с которым подношения Коммода выглядели жалкими. Естественным продолжением стало очередное покушение, на этот раз под руководством консула Шалько. В третий раз гвардия начала прямо с убийства императора, а затем в лагере разыгралось беспримерное действо — императорский сан пошел с аукциона. Нашелся богатый глупец, Дидий Юлиан, который, щедро заплатив каждому солдату, купил себе несколько недель пьянства и ужаса. Но это была последняя и высочайшая степень преторианской наглости. В одно и то же время три провинциальные армии дерзнули провозгласить своих предводителей императорами, и одним из них стал угрюмый африканец Септимий Север. Тщетным оказался первый порыв Юлиана — подослать к нему наемных убийц; был некий офицер по имени Аквилий, которого в высших сферах часто использовали для этой цели и который пользовался репутацией наподобие Локусты при Нероне. Поскольку Юлиан уплатил за страну хорошие деньги, он попытался заключить с Севером деловое соглашение. Когда Септимий подошел ближе, Юлиан объявил его соправителем; но по велению сената покинутый и презираемый император был казнен, когда Северу оставалось еще несколько дней пути до Рима.