Теперь следует поговорить о просветительских учреждениях Галлии; они обеспечили этой области ее столь значительное положение, укрепив связи с римской культурой, которыми провинция так гордилась. Никакого желания вернуться на исконные кельтские пути больше не было; все усилия жителей направлялись на то, чтобы сделаться настоящими римлянами. Людям нужно было прилагать особые старания к тому, чтобы, например, забыть родной язык; сами по себе римские колонизаторы и администрация никогда не смогли бы искоренить его столь основательно. Вероятно, языковая ситуация в Эльзасе может предложить некоторую аналогию ситуации в Древней Галлии; прежний язык продолжает употребляться в повседневной жизни, но везде, где речь идет о предметах более ученых, и в делопроизводстве новый язык вытесняет старый, и каждый чванится его знанием, как бы плохо он им ни владел. Древняя религия галлов также облачилась в римские одеяния, и боги поменяли на римский лад не только свои имена (там, где это было возможно), но также и изображения; этот стиль не воспринимался, конечно, как провинциальный и изрядно устаревший, поскольку был заимствован на Юге, где понимают толк в искусстве. Но по меньшей мере в одном случае от скульптора требовалось воспроизвести настоящий кельтский идеал — если он изображал таинственных матрон с удивительными прическами, сидящих обычно по трое, держа чаши с фруктами. Множество местных божеств, имена которых поэтому необязательно было переводить на латынь, оставили по себе только надписи-посвящения, без изображений.
Но что же друиды, столь могучее некогда жречество, отправлявшее обряды религии галлов? В дни древности они вместе с аристократией составляли правящий класс. Знать контролировала управление государством и дела военные, друиды — судопроизводство, а также область оккультного знания и могучие суеверия, которыми они, как сетью, опутали всю жизнь людей. Отлучение, провозглашенное ими, было страшным наказанием; человек, не допускавшийся к сакральному, считался нечистым и находился вне закона. Посвященные божеству, друиды освобождались от налогов и военной службы. Вероятно, их святилища (или храмы, если можно так выразиться) имели обширные владения; конечно, там были сокровищницы, полные драгоценного металла, столь знаменитые, что даже вошли в поговорку.
Друиды к тому времени давно уже лишились своего высокого положения, но трудно сказать, когда это произошло и как. Чудовищный грабеж, осуществленный Юлием Цезарем, конечно, повредил храмовым богатствам, а значит, и власти друидов. Власть эта была умалена еще и потому, что произошло смешение римского культа с их собственным и появились жрецы-римляне. Волнение и недовольство явно обнаружились при Августе и Тиберии; последний, как сказано, был вынужден «истребить галльских друидов и прочих гадателей и знахарей». Но они про- должали держаться еще и после Клавдия, который, по словам Светония, «богослужение галльских друидов, нечеловечески ужасное и запрещенное для римских граждан еще при Августе, уничтожил совершенно». Это относится к человеческим жертвоприношениям; Клавдий также запретил опасные амулеты, которыми пользовались друиды, — например яйца некоторых видов змей, которые, как считалось, обеспечивали победу в спорах и успех правителям. Представители этого сословия неизбежно должны были теперь утратить связи между собой — собрания друидов, где сходились жители Дрё и Шартра, проводились все реже, путешествия учеников жрецов в Британию, которая с незапамятных времен славилась как высшая школа друидического знания, но которая теперь тоже стала римской, прекратились. Но эти жрецы продолжали свою деятельность еще и в христианские времена, без сомнения, потому, что народ в своей повседневной жизни не мог отказаться от языческих ритуалов, ими практиковавшихся. Нетрудно представить себе положение друидов в III столетии. Образованные люди уже давно пошли по римской дороге и оборвали всякие связи с древним культом своей родины. В результате его жрецы утратили высшую духовную власть и превратились в фокусников, шаманов и гадателей — преображение, аналогичное произошедшему с египетскими жрецами. В частности, друидессы представляются нам чем-то вроде цыганок угасающей античности. Аврелиан спрашивал их — вероятно, это было какое-то объединение жриц — о наследниках престола империи, и, конечно, не в шутку, так как шутить таким образом было опасно. Иногда они произносили свои пророчества без всякой просьбы. Одна смелая женщина, не подумав о последствиях, сказала Александру Северу на языке галлов: «Иди, но не надейся на победу и не верь своим воинам!» Одна землевладелица — друидесса в земле тунгров (вблизи Льежа), когда младший офицер Диокл, впоследствии Диоклетиан, расплачивался с ней за свой ежедневный стол, сказала ему: «Ты слишком скуп, слишком расчетлив». «Буду щедрым тогда, когда стану императором», — ответил он. «Не шути, — сказала хозяйка, — ведь ты будешь императором, когда убьешь кабана».