По пути в Японию я сделала остановки в Нью-Йорке, а затем в Сан-Франциско. В Нью-Йорке я обнаружила, что Тео съехал с квартиры. Когда я вошла в кабинет, он не спрашивал о моем браке. Он целиком и полностью погряз в делах.
— Аня, Луна говорит, что требуется больше какао для поставки в пять новых мест в Японии. Для начала я не знаю, сможем ли мы сделать это – Гранья-Манана единственная таких размеров, понимаешь? Но потом она изучила вопрос и выяснила, что мы могли бы прикупить заброшенные фермы кофе в радиусе пятнадцати миль от Гранья-Мананы. Мне нужно знать, ты серьезно говорила о необходимости этого какао?
— Я серьезно.
— Bueno.* (исп. «Хорошо») Тогда мы это сделаем. — Он улыбнулся мне, но не той теплой улыбкой. Профессиональной. И потом ушел. Словно мы никогда ничего не значили друг для друга.
Я задавалась вопросом, вернется ли он в Мексику. Он этого не сделал, и я зауважала его за это. Он снял квартиру в другой части города. Мой статус падшей женщины не достаточная причина для него, чтобы покинуть «Темную комнату». Он любил наше дело. Он любил то, что мы построили, хоть и ненавидел меня.
Когда Тео съехал, Скарлет была счастлива, что живет в моей квартире с Феликсом одна.
— Я полагаю, нам скоро придется съехать, — сказала она, когда мы сидели в гостиной.
— Зачем?
— Чтобы доказать, что я взрослая, что-то в этом роде. Не могу же я и в тридцать проживать в квартире лучшей подруги. Я провела на Верхнем Ист-сайде всю свою жизнь. Было бы неплохо увидеть другую часть города. Кроме того, я не знаю никого, кто теперь живет здесь поблизости. — Она больше занималась театром, и сообщила, что большинство ее друзей живут в центре города или рядом.
— Ты слышала что-нибудь, — я понизила голос на случай, если Феликс слушал, — о Гейбле?
— Он присылает кое-какие деньги, но не часто, а на второй день рождения Феликса прислал футбольный мяч. Большой футбольный мяч. — Она закатила глаза.
— Думаю, это на вырост. Феликс будет играть в него в десять лет.
— Он не будет играть в него никогда. — Она подняла малыша, одетого в крошечное кимоно, которое я привезла из Японии, с пола, где он играл в кубики, сказав ему:
— Мама не хочет, чтобы большой тупой футбол испортил это красивое личико. — Феликс поцеловал ее, а потом и меня.
— Он всех целует, — объяснила Скарлет. — Он очень хорош в этом.
— Как и ты.
— Заткнись, — Скарлет рассмеялась. — В любом случае, что может быть лучше поцелуев? Я до сих пор люблю целоваться. — Она вздохнула. — Боже, как я скучаю по ним.
Феликс снова поцеловал ее.
— Спасибо, Фи. Аня, моя милая лучшая подруга, должны ли мы обсудить тот факт, что ты замужем? — спросила Скарлет.
— Здесь особо нечего обсуждать.
Я обедала с Мышью. Когда по всей стране начали открываться новые «Темные комнаты», мы сумели легально трудоустроить почти 90 процентов Баланчиных. Мы пили за наши успехи и говорили о старых временах.
— Я столкнулась с Ринко, — сказала она. — Помнишь ее?
— Конечно, я ее помню.
— Так вот, она меня даже не узнала. Я была представлена ей как Кейт Бонэм, криминальный авторитет Баланчиных, и она даже не поняла, что я Мышь, девчонка, которую она три года изводила в «Свободе». Я думала, что она наверняка свяжется со мной, но она этого не сделала.
— Она все еще повязана с кофе? — спросила я.
— Да. Трудное время настало у кофедилеров.
— Эти законы Рембо в отношении кофе не так сглупили, как с шоколадом.
— Я знаю об этом, — сказала Мышь.
— Что еще есть обсудить?
— Ну, от русских ничего не слышно. Мне не особо это нравится или верится. Однако, я слышала, что они направляют свой излишек в другие Семьи и страны. Так что вполне может быть, они смирились с тем, что Баланчины вышли из шоколадного бизнеса. — Она взяла напиток. — Может быть знания, что разбираться с Баланчиными означает разбираться с Оно, для них оказалось достаточно, чтобы успокоиться. Кто знает? Хотя я сомневаюсь в этом. Мы определенно услышим о них снова. Поздравляю со свадьбой, кстати. Я собиралась сделать тебе подарок, но не была уверена, что ты хочешь.
— Что купить дочери мафии, вступающей в неизбежно трагический брак по расчету.
— Это трудно, я права? — Она девушка, у которой все есть.
— Мне хочется, чтобы никто в этой Семье впредь не имел дел с незаконным шоколадом.
— Я постараюсь, Аня.
— Знаю.
Мы пожали друг другу руки. Объятия мы не любили.
— Аня, подожди. Перед тем, как ты уйдешь. Спасибо тебе.
— За что, Мышь?
— За то, что рекомендовала меня Толстому. За такое огромное доверие мне, какое я никогда ни от кого не получала. За то, что никогда не расспрашивала о моем преступлении. За всю мою жизнь, на самом деле. Я не думаю, что ты понимаешь, как ты меня спасла.
— Верных друзей трудно найти, Мышь.
Последнего, кого я увидела прежде, чем уехала из города, был мистер Делакруа. Он пригласил меня на ужин, чтобы отпраздновать мой брак. Ресторан был открыт напротив «Темной комнаты». В этом квартале десятилетие не открывался новый ресторан.
Мистер Делакруа планировал баллотироваться на пост мэра. Он стал немного более популярен с тех пор, как помог мне открыть «Темную комнату». Если он на это решился, ему придется оставить бизнес.
— Я не уверен, что семейная жизнь согласуется с тобой, — сказал он. — Ты выглядишь очень усталой.
— Путешествия. — Моя стандартная отмазка.
— Я предполагаю, здесь нечто большее.
Я надменно взглянула на него.
— Мы не разговариваем о нашей личной жизни, коллега.
— Хорошо, Аня.
Официант предложил нам десерт. Я отказалась, но мистер Делакруа заказал пирог.
— Если бы ты была моей дочерью... — начал он.
— Я не ваша дочь.
— Но позволь нам устранить неверие и представить, что ты она и есть. Знаешь, ты слегка напоминаешь ее. Если бы ты была моей дочерью, я бы сказал тебе отпустить всякую вину, которую ты чувствуешь. Ты приняла решение. Может быть, оно было правильное, может быть, неправильное. Но решение принято. Все, что ты можешь делать, это продолжать двигаться вперед.
— Вы когда-нибудь жалели о принятом решении?
— Аня. Посмотри, с кем ты разговариваешь. Я – король сожаления. Но у меня хорошие шансы стать мэром через два года. Жизнь подверглась радикальным переменам, моя дорогая. Посмотри на нас. Не был ли я твоим страшным врагом в твои семнадцать лет? А теперь я твой друг.
— Я бы не стала преувеличивать очевидное, мистер Делакруа. Уже установлено, что мы — коллеги, не более. Кстати, я видела вашего сына на выпускном Нетти.
— Я знаю.
— Вы все всегда знаете.
— Вин сказал мне. Он сказал: «Я рад, что ты помог открыть ей свое дело, папа», — или что-то в этом роде. Он сказал – подумать только! – что ошибался. Моя челюсть почти упала на пол. Никто не подготовлен к тому, что сын скажет что-нибудь настолько же отвратительно типа: «Папа, ты был прав».
— Ну, разве хорошие новости не приходят слишком поздно? — Я повернула обручальное кольцо вокруг своего пальца.
— Моя дорогая, для них никогда не поздно. Не хочешь ли доесть мой пирог? И, пожалуйста, выспись. У тебя завтра рейс.
— Мистер Делакруа, — сказала я. — Если вы решили баллотироваться в мэры, у вас будет моя полная поддержка.
— Ты решила, что не будешь скучать по мне в «Темной комнате».
— Нет, это не так. Я буду скучать по вашим советам больше, чем могу выразить это словами. Однако я готова пожертвовать вами во благо. В эти годы мы работали вместе, вы направляли меня все это время вперед. Всякий раз я прислушивалась к вам. И увидев Берту Синклер в действии, я предпочла бы вернуть вас обратно.
— Спасибо, Аня. Поддержка и комплименты коллеги всегда приветствуется.