В биологии Лейбниц смутно представлял себе эволюцию. Как и многие мыслители до и после него, он видел "закон непрерывности", действующий в органическом мире; но он распространил эту концепцию и на предположительно неорганический мир. Все является точкой или стадией в бесконечном ряду и связано со всем остальным через бесконечное число промежуточных форм; 79 Так сказать, существует бесконечно малая система исчисления, проходящая через всю реальность.
Ничто не достигается сразу, и это одна из моих великих максим. ...что природа не делает скачков. . . . Этот закон непрерывности гласит, что мы переходим от малого к великому и наоборот - через среднее, как в степени, так и в частях". 80 [В настоящее время многие физики ставят это под сомнение]. . . Люди связаны с животными, те - с растениями, а те - с окаменелостями, которые, в свою очередь, связаны с теми телами, которые чувство и воображение представляют нам как совершенно мертвые и неорганические. 81
В этой величественной непрерывности все антитезы растворяются в великой цепи бытия и едва уловимых различий, от простейшей материи до самой сложной, от низшей животной частицы до величайшего правителя, гения или святого.
Казалось, ум Лейбница охватывает всю описываемую им непрерывность. Он был в курсе всех наук; он знал историю народов и философии; он касался мирских дел дюжины государств; он был дома с атомами и с Богом. В 1693 году он опубликовал работу о происхождении Земли, спокойно игнорируя Бытие, и развил свои геологические идеи в трактате "Протогея", который был опубликован (1749) после его смерти. По его мнению, наша планета когда-то была раскаленным шаром; постепенно она остыла, сжалась и образовала кору; по мере остывания пар, окружавший ее, конденсировался в воду и океаны, которые стали солеными, растворив минералы в коре. Последующие геологические изменения происходили либо под действием воды, заливавшей поверхность, в результате чего образовывались осадочные породы, либо в результате взрыва подземных газов, в результате чего образовывались магматические породы. В том же трактате дается прекрасное объяснение окаменелостей, 82 и продвинулся к теории эволюции. Ему казалось "достойным веры, что в ходе огромных изменений" в земной коре "даже виды животных много раз трансформировались". 83 Он считал вероятным, что самыми первыми животными были морские формы, а амфибии и сухопутные животные произошли от них. 84 Как и некоторые оптимисты XIX века, он видел в этом эволюционном трансформизме основу для веры в "вечный и неограниченный прогресс Вселенной". . . . Прогресс никогда не кончится". 85
От биологии Лейбниц перешел к римскому праву, а от него - к китайской философии. Его "Novissima Sinaica" (1697) - "последние новости из Китая" - с готовностью воспринял сообщения, которые миссионеры и купцы присылали из "Поднебесной". Он считал вероятным, что в философии, математике и медицине китайцы совершили открытия, которые могут быть полезны западной цивилизации, и призывал к культурным связям с Россией, отчасти как к средству открытия культурного общения с Востоком. Он переписывался с учеными, деятелями науки и государства из двадцати стран и на трех языках. Ежегодно он писал около трехсот писем, пятнадцать тысяч из них сохранились; 86 Переписка Вольтера соперничает с ним по количеству, но уступает ему в интеллектуальном разнообразии. Лейбниц предложил создать международную культурную биржу, или обмен, посредством которого люди, обладающие образованием, могли бы обмениваться записками и идеями. 87 Он планировал создать международный язык - "characteristica universalis", - в котором каждая идея в философии и науке будет иметь свой символ или знак, чтобы мыслители могли манипулировать понятиями с помощью этой ars combinatoria, подобно тому как математики используют знаки для обозначения величин; таким образом, он приблизился к основанию математической или символической логики. 88 По благородному тщеславию он распределил себя по стольким областям, что не оставил после себя почти ничего, кроме фрагментов.
Наш нетерпеливый эрудит не находил времени для женитьбы. Наконец, в возрасте пятидесяти лет он сделал предложение; но, говорит Фонтенель, "дама попросила время, чтобы обдумать этот вопрос, и поскольку Лейбниц таким образом получил досуг, чтобы обдумать этот вопрос еще раз, он так и не женился". 89 После своих путешествий и дипломатических полетов он дорожил уединением в своем кабинете, и тот, кто охватил щупальцами своего разума полмира, теперь держал друзей на расстоянии, как врагов своей работы. Он погрузился в чтение и письмо, часто по ночам, не обращая внимания на воскресенья и праздники. У него не было слуги; он посылал за едой и ел один в своей комнате. 90 Если он и выходил на улицу, то только для того, чтобы провести исследования или осуществить свои планы по развитию образования, науки или дружбы.