V. ЦАРСТВОВАНИЕ ТЕРРОРА: 17 СЕНТЯБРЯ 1793 ГОДА - 28 ИЮЛЯ 1794 ГОДА
1. Боги жаждут
Террор - это как периодически повторяющееся настроение, так и конкретное время. Строго говоря, его следует датировать от Закона о подозреваемых, 17 сентября 1793 года, до казни Робеспьера, 28 июля 1794 года. Но уже был сентябрьский террор 1792 года; в мае 1795 года должен был начаться "белый террор"; еще один террор последует за падением Наполеона.
Причинами знаменитого Террора стали внешняя опасность и внутренние беспорядки, приведшие к страху и волнениям в обществе и породившие военное положение. Первая коалиция вновь взяла Майнц (23 июля), вторглась в Эльзас и вошла в Валансьенн, расположенный в ста милях от Парижа; испанские войска захватили Перпиньян и Байонну. Французские армии находились в беспорядке, французские генералы игнорировали приказы своего правительства. 29 августа французские роялисты сдали англичанам французский флот, а также ценную военно-морскую базу и арсенал в Тулоне. Британия правила волнами и могла в любой момент присвоить французские колонии на трех континентах. Победоносные союзники обсуждали вопрос о расчленении Франции и восстанавливали феодальные права по мере продвижения вперед.53
Внутри страны революция, казалось, распадалась на части. Вандея пылала контрреволюционным пылом; католические повстанцы разгромили государственные силы при Вихере (18 июля). Аристократы, у себя дома или в эмиграции, уверенно планировали реставрацию. Лион, Бурж, Ним, Марсель, Бордо, Нант, Брест перешли под власть восставшей Жиронды. Между богатыми и бедными разгоралась классовая война.
Экономика сама стала полем битвы. Контроль над ценами, установленный 4 мая и 29 сентября, был побежден изобретательностью жадности. Городская беднота одобряла максимумы; крестьяне и купцы выступали против них и все чаще отказывались выращивать и распространять ограниченные в цене продукты; городские магазины, получая все меньше продуктов с рынка или с полей, могли удовлетворить лишь самых первых в очередях, которые ежедневно образовывались у их дверей. Страх перед голодом охватил Париж и города. В Париже, Сенлисе, Амьене, Руане жители были близки к тому, чтобы свергнуть правительство в протеста против нехватки продовольствия. 25 июня Жак Ру во главе своей группы Enragés пришел в Конвент и потребовал, чтобы все спекулянты, среди которых были и некоторые депутаты, были арестованы и вынуждены отказаться от своих новых богатств.
Ваша демократия - не демократия, потому что вы разрешаете богатство. Именно богачи пожинают в последние четыре года плоды Революции; именно торговая аристократия, более страшная, чем дворянская, угнетает нас. Мы не видим предела их поборам, цены на товары растут с ужасом. Пора положить конец смертельной борьбе между спекулянтами и рабочими..... Неужели имущество рабов должно быть более священным, чем человеческая жизнь? Предметы первой необходимости должны быть доступны для распределения административным органам, так же как вооруженные силы находятся в их распоряжении. [Недостаточно также взимать налог на капитал с богатых, пока система остается неизменной, ибо] капиталист и купец на следующий день соберут такую же сумму с санкюлотов... если монополии и власть вымогательства не будут уничтожены".54
В чуть менее коммунистических выражениях Жак Эбер осудил буржуазию как предателей революции и призвал рабочих захватить власть у нерадивого или трусливого правительства. 30 августа депутат произнес магическое слово: Пусть террор станет порядком дня.55 5 сентября толпа из секций, призывая к "войне с тиранами, скопидомами и аристократами", прошла маршем к штаб-квартире Коммуны в Гостинице де Виль. Мэр Жан-Гийом Паш и прокурор города Пьер Шометт отправились со своей делегацией в Конвент и озвучили свое требование к революционной армии, которая должна была объехать Францию с портативной гильотиной, арестовать каждого жирондиста и заставить каждого крестьянина сдать свои накопленные продукты или быть казненным на месте.56
Именно в этой атмосфере иностранного вторжения и революции внутри революции Комитет общественной безопасности создавал и направлял армии, которые привели Францию к победе, и механизм террора, который сплачивал смятенную нацию в единство.