У сэра Хадсона было больше гордости, чем юмора. Вернувшись в свой кабинет, он сообщил помощникам Наполеона, что ограничения, на которые жаловался Наполеон, были введены британским правительством и что он не имеет права их отменять. Он добавил, опять же в соответствии с инструкциями своего правительства, что все сообщения между Лонгвудом и внешним миром должны проходить через его руки и подвергаться его проверке.11 По словам Лас-Кейса, губернатор отказался передавать письма, адресованные "императору Наполеону".12 Он послал приглашение на обед генералу Бертрану и "генералу Наполеону". Наполеон отказался.
Ссора достигла накала, когда Лоу сообщил Бертрану, что британское правительство жалуется на большие расходы, которые оно несет на содержание Наполеона и его семьи из пятидесяти одного человека.13 Правительство выделило на это 8 000 фунтов стерлингов в год; фактические расходы за первый год составили 18 000 фунтов стерлингов; правительство предложило, чтобы все будущие расходы, превышающие 8 000 фунтов стерлингов, оплачивал Наполеон. Император приказал Монфолону продать императорское серебро и предложил оплатить излишки расходов на его хозяйство, если Лоу передаст нераспечатанное письмо Наполеона своему парижскому банкиру; Лоу не согласился. Семья Наполеона прислала ему денежные предложения; он поблагодарил их, но сказал, что может сам позаботиться об этом. Они предложили приехать и жить с ним; он запретил им, сказав, что они долго не выдержат климата и изоляции. Лоу решил облегчить ситуацию, увеличив императорское пособие до 12 000 фунтов стерлингов в год.14 Но это обсуждение его расходов привело Наполеона в ярость. Когда Лоу снова посетил его (16 июля 1816 года), Наполеон, согласно его докладу Лас-Кейсу, сжег все мосты, воскликнув: "Вы позволите мне сказать вам, что мы думаем о вас? Мы считаем вас способным на все; да, на все.... Я должен буду пожаловаться не на то, что самым дурным поступком министров было отправить меня на остров Святой Елены, а на то, что они поручили вам командование им. Вы для нас большее бедствие, чем все несчастья этой ужасной скалы".15 "Император, - пишет Лас Кейс, - признал, что во время этого разговора он неоднократно оскорблял сэра Хадсона Лоу". "Я был выведен из себя. Они прислали мне больше, чем тюремщика! Сэр Хадсон Лоу - настоящий палач!... Должно быть, мой гнев был сильно возбужден, так как я почувствовал вибрацию в икре левой ноги".16
Сэр Хадсон, ошеломленный, удалился. Больше они не общались.
III. ВЕЛИКИЕ СПУТНИКИ
Наиболее поразительным аспектом этой жизни в заточении является постоянная и напряженная верность адъютантов, сопровождавших Наполеона на острове Святой Елены. Предположительно, пьянящий ореол славы стимулировал их службу, но их упорство, несмотря на ограничения и тоску по дому в изгнании, ссоры в борьбе за благосклонность императора, раздражение от удручающего климата и неприятного губернатора, придает их послужному списку почти качество артурианской легенды, омраченной ревностью, но облагороженной преданностью.
Самым знатным из них был граф Анри-Гретьен Бертран (1773-1844). Он вошел в историю как военный инженер под командованием Наполеона в первой итальянской кампании. В египетской экспедиции он командовал батальоном в битве у Пирамид и был ранен в победе при Абукире. Мосты, построенные им через Дунай во время кампании 1809 года, Наполеон оценил как лучшую работу со времен римлян.17 В 1813 году он был назначен великим маршалом дворца. Он оставался верен Наполеону на протяжении всех горьких лет отступления перед союзниками, сопровождал его на Эльбу, оставался с ним во время Стодневной войны, ездил с ним в Рошфор, плавал с ним в Англию и на остров Святой Елены. Там он продолжал исполнять обязанности великого маршала, проверяя посетителей, охлаждая пыл, поддерживая перемирие между Наполеоном и губернатором и с терпением снося попытки соблазнить его жену.*Она была английской креолкой, племянницей лорда Диллона и родственницей Жозефины. Она с нетерпением переносила свою изоляцию на острове Святой Елены от светской жизни Парижа. Бертран забрал ее во Францию через пять месяцев после смерти Наполеона. На острове Святой Елены он составил три тома дневника, но отказался их публиковать. Они были расшифрованы и опубликованы в 1949-59 годах, спустя столетие после его смерти. Он был похоронен в крипте Инвалидов, рядом с останками Наполеона.
Почти такой же преданностью обладал ирландский хирург Барри О'Меара (1786-1836). Будучи судовым врачом на корабле "Нортумберленд", он посещал Наполеона, разговаривал с ним на французском или итальянском, наполовину соглашался с его мнением о врачах и так сильно привязался к нему, что попросил - и получил - разрешение британского правительства остаться при Наполеоне на острове Святой Елены. Сэр Хадсон Лоу не одобрил такой близости между британским врачом и французским преступником; он заподозрил О'Меару в заговоре с целью побега Наполеона; он настоял на том, чтобы выделить солдата для сопровождения хирурга, куда бы тот ни отправился; О'Меара протестовал; Лоу отозвал его в Великобританию (июль 1818 года). В 1822 году О'Меара опубликовал книгу "Наполеон в изгнании, или Голос с острова Святой Елены", в которой страстно призывал к лучшему обращению с павшим императором. Эти два тома имели широкую продажу и положили начало волне английской симпатии к Наполеону. Книга содержит несколько ошибок,19 Но Лас Кейс защищал рассказ О'Меары, и все окружавшие Наполеона люди, похоже, были высокого мнения о нем и как о враче, и как о джентльмене.