В конце концов, нельзя объять необъятное! Допустим, у Ловелла Мингота на обед вам подадут жаркое, черепаховый суп и виноградные вина; зато у Аделины Ачер вас будут угощать рассказами об альпийских красотах, напичкают цитатами из «Мраморного фавна» и на десерт подадут какую-нибудь свежую новость («Вы знаете о том, что яхта „Мадейра Ачер“ благополучно обогнула мыс?»).
А посему, когда приглашения на званый обед приносили от миссис Ачер, мистер Джексон, который к тому же был большим дипломатом, обычно говорил сестре:
«Что-то я перегрузил желудок во время того застолья у Ловелла Мингота! Думаю, диета Аделины, — это как раз то, что мне сейчас нужно!»
Давно овдовевшая миссис Ачер проживала со своими сыном и дочерью в западной части города, на Двадцать восьмой улице. Верхний этаж дома был полностью предоставлен в распоряжение Ньюлэнда, а женщины разместились в скромных покоях на нижнем этаже. В полной гармонии вкусов и интересов, мать и дочь выращивали папоротники в архаических вазах, вязали кружева и плели макраме, ткали гобелены, коллекционировали керамику времен американской революции, регулярно подписывались на «Гуд Вордс» и почитывали романы Оуюда из-за любви ко всему итальянскому. Они предпочитали те из них, в которых описывалась простая крестьянская жизнь. Им нравились описания пейзажей и сентиментальные пасторали, которыми изобиловали эти романы. Впрочем, куда больше они любили читать романы социально-психологической направленности, — о людях, чьи мотивы и поступки были им близки и понятны. О Диккенсе они говорили, что «он не создал образ ни одного джентльмена», и считали, что Теккерей чувствовал себя «не в своей тарелке» в этом мире, в отличие от Балвера (хотя последнего уже нельзя было назвать модным автором).
Миссис и мисс Ачер любили природу. Они всегда старались выбраться «на пленер», когда бывали за границей. Что касается объектов архитектуры и картин, то они предоставляли мужчинам и ученым особам, читавшим Расина, ими любоваться.
Миссис Ачер была урожденная Ньюлэнд. Их с дочерью часто принимали за сестер и называли «настоящие леди Ньюлэнд». Обе высокие, немного бледные, к круглыми плечами, они напоминали дам с портретов Рейнольда, которому всегда удавалось подчеркнуть индивидуальность своих моделей. Их лица украшали добрые улыбки (но вот носы были чуть длинноваты).
Физическое сходство обеих дам было бы еще более полным, если б не склонность к полноте миссис Ачер, чьи черные парчовые платья уже давно плотно облегали ее фигуру. Наряды мисс Ачер из коричневого и фиолетового поплина, напротив, с каждым годом все больше и больше висели на ее по-девичьи угловатой фигуре.
Образ их мышления, насколько было известно Ньюлэнду Ачеру, не всегда совпадал, но поскольку их манеры казались почти идентичными, все считали, что и думают они одинаково. Они привыкли жить вместе и в определенном смысле зависеть друг от друга. Поэтому не удивительно, что они одинаково строили фразы, начиная их со слов: «Мама думает» или «Дженни думает», — когда хотели выразить свое мнение по тому или иному вопросу. Но, в то время, как миссис Ачер обладала практичным умом и в ее жизни воображению отводилась незначительная роль, Дженни в душе была мечтательницей и порой давала волю своим фантазиям, которые иногда выходили за рамки дозволенного.
Мать и дочь обожали друг друга и готовы были пылинки сдувать со своего сына и брата. И Ачер отвечал им нежной привязанностью, позволяя себе закрывать глаза на все, что в их характере не соответствовало некоему идиллическому образу, созданному им самим. Так или иначе, он полагал, что мужчина в собственном доме должен быть почитаем. Впрочем, иногда, с присущим ему чувством юмора, он не прочь был посмеяться над собой и поставить под сомнение свой «домашний авторитет».
В тот день молодой человек прекрасно понимал, что мистер Джексон не возражал бы, если бы он, Ньюлэнд Ачер, пообедал где-нибудь в городе. Но у него были свои причины на то, чтобы остаться.
Разумеется, старый Джексон намеревался завести разговор о графине Оленской, и, конечно, миссис Ачер с Дженни не терпелось услышать его мнение. Все трое будут слегка смущены его присутствием: как-никак он собирается войти в клан Минготов. Это уже всем известно. Молодого человека разбирало любопытство, как они выйдут из щекотливого положения?
Начали они издалека, с разговора о миссис Лемюэль Страферс.
«Напрасно Бьюфорты пригласили ее, — мягко заметила миссис Ачер. — Впрочем, Реджина вечно поступает так, как он ей велит, а Бьюфорт…»
«А Бьюфорту и дела нет до всяких нюансов,» — закончил ее мысль мистер Джексон, подозрительно разглядывая жареную шэд и в тысячный раз задаваясь вопросом, почему кухарка миссис Ачер норовит превратить рыбью икру в золу. При этом Ньюлэнд каждый раз наблюдал на лице старика выражение явного неудовольствия, — так недолго было впасть в меланхолию.