«А почему бы и нет? — снова вмешался в разговор Ачер, который настроил себя на диспут. — Почему бы ей не вести себя вызывающе, если ей вздумается? С чего бы ей жаться в сторонке, когда она уже успела запятнать свою репутацию? О да, конечно, она — „бедняжка Элен“, потому что имела несчастье неудачно выйти замуж. Но не вижу причины, чтобы она должна была прятать голову в песок, словно она — какая-нибудь преступница!»
«Полагаю, такой же точки зрения придерживаются и Минготы», — задумчиво заметил мистер Джексон.
Настала очередь Ньюлэнда Ачера покраснеть.
«Я не собираюсь смотреть им в рот, сэр! Вы ведь это имели в виду, не так ли? Жизнь мадам Оленской сложилась не самым лучшим образом, но из этого не следует, что она аутсайдер!»
«Ходят слухи…» — осторожно начал мистер Джексон, бросая взгляд на Дженни.
«О секретаре, что ли? — прервал его молодой человек. — Все это чушь, матушка! Кстати, Дженни уже взрослая и все понимает. Так вот, говорят ведь, — продолжал он, — что секретарь помог ей унести ноги от этого чудовища в человеческом облике — ее мужа, который держал ее в заточении, как пленницу. Ну и что из того? Надеюсь, среди нас не найдется такого мужчины, который не повторил бы его подвиг в подобной ситуации!»
Мистер Джексон бросил взгляд через плечо и обратился к мрачному дворецкому: «Попрошу вас… немного соуса… совсем чуть-чуть… я решился, в конце концов, затем, пробуя соус, он заметил: Говорят, она подыскивает себе дом. Собирается жить здесь…»
«Я слышала, что она хочет развестись!» — выпалила Дженни.
«Надеюсь!» — воскликнул Ачер.
Это слово прозвучало, подобно выстрелу в уютной и спокойной атмосфере гостиной Ачеров. Миссис Ачер слегка приподняла брови, что означало: «Дворецкий!»; и молодой человек, считавший дурным тоном выносить на публику обсуждение столь деликатных вопросов, поспешил сменить тему разговора и рассказал о том, как прошла его встреча с миссис Мингот.
После обеда, согласно давнишней семейной традиции, миссис Ачер и Дженни принесли в гостиную длинную шелковую дорожку и, пока мужчины курили в библиотеке, уселись вышивать. Они работали при свете карцельской лампы, на которой был выгравирован глобус; сидя напротив друг друга за столом из розового дерева, под которым помещался шелковый зеленый мешочек, они не спеша вышивали дорожку полевыми цветами. Дорожкой этой предполагалось накрыть сверху «парадное кресло», стоявшее в гостиной еще с тех времен, когда миссис Ачер была совсем юной.
Пока дамы занимались рукоделием, выполняя этот особый ритуал, Ачер усадил мистера Джексона в кресло рядом с камином в готической библиотеке и угостил его сигарой. Мистер Джексон с наслаждением утонул в кресле и закурил, вполне доверяя вкусу Ачера (ибо сигары покупал Ньюлэнд). Вытянув худые ноги поближе к огню, он молвил:
«Говорите, секретарь просто помог ей бежать, мой друг? Гм, в таком случае, он продолжает помогать ей, несмотря на то, что с тех пор прошел целый год. Кто-то подтвердил, что они живут вместе в Лозанне».
Ньюлэнд покраснел. «Живут вместе? Ну и что из того? Кто смеет считать ее жизнь конченой, если она сама так не считает? Мне претит лицемерие людей нашего круга, способных похоронить женщину ее возраста, только из-за того, что муж ее не вылезает из борделей!» Он замолчал и отвернулся, закурив сигару.
«Женщины должны быть свободны, как свободны мы, мужчины», — заявил он, сделав открытие, значение которого он тогда недооценил из-за того, что был крайне раздражен.
Мистер Джексон вытянул ноги поближе к огню и презрительно свистнул.
«Ну, — сказал он после непродолжительной паузы, — досталось же от вас графу Оленскому! Но вообще-то он и палец о палец не ударил, чтобы заполучить обратно свою женушку!»
Глава шестая
В тот вечер, после того, как мистер Джексон откланялся, а дамы удалились в свою обитую ситцем спальню, Ньюлэнд Ачер в глубокой задумчивости поднялся наверх в кабинет. Заботливые руки слуг всегда поддерживали огонь в камине и смахивали пыль со старинной лампы; эта комната, с нескончаемыми рядами книжных полок, бронзовыми и стальными статуэтками фехтовальщиков на столешнице и многочисленными репродукциями знаменитых картин казалась такой уютной! Тихое, уединенное место, где можно было по-настоящему отдохнуть душой.
Когда Ньюлэнд устроился в кресле у камина, его взгляд задержался на большой фотографии Мэй Велланд, которую девушка подарила ему в первые дни их нежной дружбы. Убрав со стола все остальные фотографии, он оставил на нем лишь фотографию своей невесты. С умилением он смотрел на ее открытый лоб, серьезные глаза и нежный девичий рот и думал, что невинную душу этого юного создания он всегда будет ревностно оберегать. Так кто же эта девушка, принявшая знакомый образ Мэй Велланд? Как ее душа сохраняет свою чистоту среди водоворота самых разных событий, неизменно будоражащих общество, к которому он принадлежит и в незыблемость устоев которого он продолжает верить? Нет, он не знает эту девушку, смотрящую на него с фотографии. Она еще только вступила в жизнь, и хочет все постичь… И снова в его голове пронеслась мысль, что брак — это отнюдь не тихая гавань, а бесконечное плавание по бурливым морям.