После шока 11 сентября не было ни юридического, ни военного, ни политического плана противостояния новому врагу, отвергающему все традиционные правила войны. К тому времени, когда я покинул свой пост, мы создали систему эффективных антитеррористических программ, основанных на прочной правовой и законодательной базе.
Другими словами, Буш перенастроил машину и поставил ее на увеличение, хотя его утверждение о прочной правовой основе остается спорным.
Дик Чейни завершает свои мемуары, отмечая, что "нет ничего важнее, чем сохранить нацию в безопасности после разрушительных атак 11 сентября". Далее Чейни подробно защищает достижения администрации Буша, но не приносит извинений за решения, которые, по его мнению, были необходимы, чтобы избежать повторения ужасов 11 сентября, включая использование жестких допросов в качестве метода сбора разведданных. Размышляя об 11 сентября, Чейни вспоминает:
Я подумал о том, что в 1814 году город Вашингтон подвергся нападению англичан. Теперь, 187 лет спустя, Аль-Каида продемонстрировала, что может нанести сокрушительный удар по сердцу американской экономической и военной мощи. В этот день все наши представления о собственной безопасности изменились. Это был фундаментальный сдвиг.... Мы вступили в новую эпоху и нуждались в совершенно новой стратегии для обеспечения безопасности Америки. Первая война двадцать первого века будет не просто конфликтом нации против нации, армии против армии. Прежде всего, это будет война против террористов, которые действуют в тени, не боятся никаких сдерживающих факторов и используют любое оружие, которое попадет им в руки, чтобы уничтожить нас.
Джордж Тенет, директор ЦРУ при Буше, выражает почти такую же точку зрения: "Терроризм - это предмет повседневных кошмаров. Но дополнительный призрак террористической группы, обладающей ядерным оружием, - это то, что, как ничто другое, вызывает у меня бессонные ночи. Если соединить несколько нужных людей с необходимыми материальными средствами, то в результате одной атаки может погибнуть больше людей, чем от всех предыдущих террористических атак в истории". Разведка установила, вне всяких разумных сомнений, что Аль-Каида намерена сделать именно это".
С ужасающей ясностью видно, что не только сосредоточенность на терроризме позволила другим угрозам разрастаться и расти без должного внимания, но и ценности, священные для этой нации, были отброшены в сторону в спешке найти, зафиксировать, захватить или убить террористов и сорвать их планы. "Усиленный допрос" стал эвфемизмом для того, что большинство разумных людей назвали бы пытками. Черные объекты действовали без обычного надзора, как ясно из названия. Издевательства американских военных над иракскими заключенными в тюрьме "Абу-Грейб" запятнали репутацию нашей страны и стали призывным плакатом для экстремистов.
Тем не менее, 11 сентября стало определяющим моментом президентства Буша. Планы нападения были разработаны еще до избрания Буша. Когда произошла атака, стало очевидно, что нация не была готова к тому, что последует за ней. Если во время президентства Буша больше ничего не удастся сделать, необходимо было предотвратить или сорвать еще одну террористическую атаку масштаба 11 сентября или еще хуже. Если для этого нужно было поставить гаргантюанские машины предупреждения и действий на увеличение, администрация была полна решимости сделать это. Команда Буша была сосредоточена на привлечении Конгресса на каждом шагу, но они не ожидали действий Конгресса, чтобы принять решения, которые они считали необходимыми для защиты нации.
Оглядываясь на прошедшие двадцать лет, трудно передать всю остроту момента. Буш и его советники имели дело с атакой на сердце политической, экономической и военной мощи Америки. То, что они видели в этой бойне, было реальностью момента - почти три тысячи американцев, убитых в результате одной атаки, но также и ощущение того, что гораздо, гораздо худшее может еще произойти. Мысль о биологической или ядерной атаке, которая может убить многие тысячи или даже миллионы американцев, заставила их действовать и оказала мощное воздействие, которое направляло их решения в течение оставшихся лет президентства Буша. Это продолжалось и в годы правления Обамы, несмотря на то, что преемник Буша стремился вернуть страну к нормальной жизни. Мысль о том, что группа, действующая в тени, может нанести разрушительный вред, как выразился Чейни, отодвинула другие важные потребности в будущее. Как только машины предупреждения и действий были приведены в действие, оказалось трудно изменить фокус, даже для тех, кто, как Обама, проводил предвыборную кампанию, обещая сделать это.