О, если б храбро биться я на поле бранном мог,
Я славу бы себе стяжал или в могилу лег;
Назвать бы мог тебя своей, всем существом любя,
Или с улыбкою почил, погибнув за тебя.
Но поздно, взяли верх они, и близок мой закат,
Вовек не сжать мне той руки, не встретить милый взгляд.
В собраньи будущих певцов мне песней не вспарить.
Усни же, арфа, навсегда, оставь меня грустить!
Пусть выигрыш их, но, Мэри, им не удался расчет —
В руинах сердца моего любовь еще живет.
От мысли этой можешь ты душою восскорбеть —
Что тщетно пел я, зря любил, — и должен умереть!
О Англия, каких обид в душе ни воскрешай,
Тебя люблю, отечество, прелестных песен край,
У гроба тешит мысль одна — мне спать в земле отцов,
Как менестрелю, и лежать средь вольных храбрецов.
HUSSA THA MEASG NA REALTAN MORE[4]
Любовь моя, мой вечный свет,
Тобой надежно я одет;
Хоть длились годы муки злой,
Всё помню вздох прощальный твой
И в сердце сохраняю взор
Hussa tha measg па realtan more.
Счастливый день был недалек,
Но тут вмешался хмурый рок:
Пускай вблизи уж не сверкнуть
Лучу, что осветит мой путь,
Люблю судьбе наперекор
Hussa tha measg па realtan more.
Иных красот мне свет блистал
И хоть собою завлекал,
Всё крепче я любил взгляд твой,
Улыбку, образ колдовской;
Сияй — храню я в сердце взор
Hussa tha measg па realtan more.
ЭДМУНД УИЛЬЯМ ГОСС (1849–1928)
СБОР ОПИУМА
Средь горных пастбищ, где озера спят
В Карагиссаре, не найдя свой сток,
Вдоль речек, что в снегах берут исток,
Седые маки на ветру дрожат.
Но мнет весна хмельная их наряд,
Последний обрывая лепесток,
И вот, когда тому приходит срок,
Головки маки зрелые клонят.
Их в сумерках крестьяне надсекут
Неглубоко умелою рукой
И сок точить оставят под луной;
А поутру неспешно соберут
Сок, бурою запекшийся росой,
Что сон приносит крепче всяких пут.
АЛЬФРЕД ЭДУАРД ХАУСМЕН (1859–1936)
***
Случится звездопад,
Звезда ль падет одна,
Но звездных мириад
Всё так же высь полна.
Не выправит весь труд
Извечный недочет;
Дожди над морем льют,
Но соль в нем не прейдет.
***
Исчезнут скал пласты
И вера тоже;
Дерн надо мною ты
Не трогай всё же.
Узлы любви плетут,
Расстаться чтобы.
Подруга ляжет тут,
Кто лгал до гроба.
***
Что за грешника младого там в наручниках ведут?
В чем таком он провинился, что кругом его клянут?
Отчего по виду скорбен он едва ли не до слез?
Знать, свободы ему стоил небывалый цвет волос.
Оскорбителен природе человека сей окрас,
За него во время оно вздернуть следовало враз;
Впрочем, виселицу вряд ли стоит принимать всерьез, —
Вот содрать с него бы кожу за ужасный цвет волос.
В поведеньи его воля чрезвычайная видна —
Красить голову украдкой в невозможные тона;
Но ведут его без шляпы, чтобы громко произнес
Приговор судья суровый за отвратный цвет волос.
Осужден топчак давить он иль трепать канат морской
Иль долбить в Портленде камень что в мороз, что в лютый зной,
А в свободных промежутках может этот камнетес
Возводить хулу на Бога за несчастный цвет волос.
Евгений Галахов{7}
РОБЕРТ БРАУНИНГ (1812–1889)
ВИДЕНИЕ ИОАННА АГРИКОЛЫ
Над нами высь, и я в ночи
Сквозь горний свод гляжу туда;
Ни солнце, ни луны лучи
Мне не преграда; никогда
Мой взор не отвлечет звезда,
Затем что к Богу я стремлюсь,
Затем что к Богу — этот путь,
Затем что духом я томлюсь —
Будь эта слава иль не будь,
Я упаду к Нему на грудь.
Я, как всегда, лежу без сна,
Его улыбкой озарен;
До всех светил, еще когда
Воздвигнут не был небосклон,
Во мне дитя замыслил Он.
Он жить назначил мне вовек,
Всё в жизни вплоть до пустяка
Предначертав; да, Он предрек,
Что ляжет так моя рука,
Пред тем, как начались века.
И, этой жизни дав исток,
Укоренив, велел расти
Навек безвинным, как цветок,
Что может вянуть иль цвести,
Не зная своего пути,
Чтоб мысли, речи и дела
В Нем множили любовь ко мне —
К душе, что создана была,
Чтоб что-то Он обрел вовне,
Ему врученное вполне.
Да, да, коль древо ждет расцвет,
Ему не повредит сорняк!
Когда б — Господь мне дал обет —
От всех грехов вкусил я, как
Вкушают ядовитый злак,
Вся скверна силой естества
В блаженство б обратилась вмиг;
Но гибнет сорная трава,
Чей лист под росами поник,
Коль он для этого возник.
Когда вкушаю я покой
Средь нескончаемых отрад,
Я вижу — огненной рекой,
Лишь стоит долу кинуть взгляд,
Сонм тех злосчастных кружит ад,