О, жрица, твой мне ясен крик, он разума не тронет.
Пусть эхо смолкнет, пене с губ слететь давно пора.
Вино вкусней, чем соль морей, но пьет ее, кто тонет.
Та новость, что известна мне, нимало не стара.
«Король, полмира покорив, войска ведет с Востока.
Они пускают тучи стрел, сметают все в пути.
Тот не вернется никогда, кто гибнуть рад без прока».
Спартанцы сели на скалу, чтоб косы заплести.
***
На ярмарку в Ладлоу сотнями сходятся парни
Из кузниц и с мельниц, оставив овин и стада.
Милы им девицы, милы им попойки и псарни,
Но части состариться не суждено никогда.
Из сел, городов и с полей повалили гурьбою,
Немало надежных и храбрых меж ними там есть,
И много пригожих, и статных, и добрых душою,
И мало кто в гроб унесет свою юность и честь.
Хотел бы я их опознать по невидимым знакам —
Счастливых ребят, что уже не узрит этот град.
Удач пожелать незадачливым юным воякам —
В путь парни уходят и не возвратятся назад.
Но сколь ни гляди, их узнать и окликнуть не вправе.
Вернут незатертой людскую монету туда,
Где ждет их создатель — парней, что погибнут во славе,
Которым состариться не суждено никогда.
***
Остынь, душа, остынь. Твои доспехи хрупки,
Земля и твердь прочны на вековых корнях.
Душа моя, тоске не делай ты уступки
И не забудь о тех беспечных долгих днях.
Во мраке рудников брат брата ненавидел.
Я спал и не скорбел по льющимся слезам.
Сочились кровь и пот, но в снах я их не видел
Не знал забот, пока был не рожден я сам.
А ныне тщетно я найти хочу причину
Шагаю и дышу, смотрю на солнца лик.
Остынь, душа, остынь. Нам видеть лишь годину:
Пусть произвол царит, давай потерпим миг.
Взгляни: земля и твердь больны с времен созданья.
Вот думы тщетные, что сердца рвут струну:
Презрение и зло, страх, ненависть, страданья, —
Зачем проснулся я? И вновь когда усну?
ЭДГАР АЛЬБЕРТ ГЕСТ (1881–1959)
ТРОПЫ ПАМЯТИ
На тропах памяти всегда растут цветы минувших дней.
Прекрасны прежние года: мы роз не видели красней.
Побеги юной резеды нам улыбаются вослед,
Фиалок сладкие ряды не увядают столько лет!
Там мама нежною рукой ласкает у дверей сирень;
Плывя вдоль памяти людской, вдыхаем ароматов тень
И вновь переживаем все былые радости не раз,
Дань отдавая той красе, что детям ведома подчас.
Старенье, смерть — живых удел. Хранит лишь память мертвых след;
Кто пышной юностью владел, освобожден от мук и бед.
Малыш, что Богом призван был так много, много лет назад,
Младенцем в памяти застыл — я встрече с ним безмерно рад.
Восторг не канул в бездну лет. Не уничтожат дождь и снег
Ушедшей розы дивный цвет, что знала ласку росных нег
И в памяти свежа, как в миг, когда лишь сорвана была.
Ее прекрасней ныне лик, чем в день, когда она цвела.
На тропах памяти всегда цветет блаженство прежних дней,
Бог дал нам власть, чтоб вновь сюда призвать их из страны теней.
Ночами, будто наяву, мы входим в мир былых чудес
И грезим, глядя в синеву давно поблекнувших небес.
ФИЛЛИС МАКГИНЛИ (1905–1978)
РАЗМЫШЛЕНИЯ НА РАССВЕТЕ
Ах, если б в платьях «от кутюр»
Любому нравиться повесе,
Есть шоколад и конфитюр,
Забыв о весе.
С латыни текст переводить
И заниматься римским правом.
Семь дочек хочется родить
С веселым нравом.
Ходить в брильянтах и шелках…
Но есть заветное желанье:
Мне б на балах и пикниках
Хранить молчанье.
Ах, если бы молчать мне на банкетах.
Досадно слышать каждый раз,
Как, заглушая даже джаз,
Слов трачу месячный запас,
За фразой сыплю фразу.
Но с детства — нет уж больше сил —
Лишь колокольчик прозвонил,
Так, словно черт меня подбил,
Болтать кидаюсь сразу.
Прием, девичник иль фуршет —
Зачем перечить мне соседу,
Спешить, как бабочке на свет
Встревать в беседу?
Подруги, что меня умней,
Не рвутся обсуждать всё скопом.
Я ж в спор влетаю, как жокей,
Лихим галопом.
Кино, спектакли, сплетни дня
Сужу, ряжу о моде властной,
И что ж? Готов убить меня
Сосед несчастный.
Ах, если бы молчать мне на банкетах.
Когда кипит котел страстей,
Зачем же мучить мне гостей
Сентенциями всех мастей,
Теряя всякий разум?
Я спор веду как дирижер,
Но тут выходит форс-мажор —
Последний стойкий ухажер
Сбегает раз за разом.
Фортуна, жду твоих даров!
Мне б спать полдня и петь кантаты,
На скрипке — лучше мастеров —
Играть сонаты.
Порхать изящнее пера —
Гран-па исполнить без изъяна.
Но только вспомню, как вчера
Вещала рьяно…
Взамен богатства без труда,
Хвалебных отзывов в газетах,
Ах, если бы молчать всегда,
Ох, если бы молчать всегда,
Эх, если бы молчать всегда
Мне на банкетах.
РОБЕРТ УИЛЬЯМ СЕРВИС (1874–1958)
ЛЕСОРУБ
Казенный конверт: небеса,
Синяя вышина.
Штампует здесь адреса,
Глумясь над надеждой, Луна.
Прочтет нам Смерть-прокурор
Отсрочку иль приговор?