Проходил я лесом, слышал на ветвях
Птиц, аполитично свищущих в кустах.
Куда им до людей, мой друг, куда им до людей!
Тысячеэтажный мне приснился дом,
Тысяча дверей и окон было в нем,
Но нашего в нем нет, мой друг, но нашего в нем нет.
По пустой равнине, где снега метут,
Тысячи солдат вперед-назад бегут:
За мною и тобой, мой друг, за мною и тобой.
Shorts
В драку лезь, на бой иди
И героя победи;
Льва поймай, плюнь с высоты;
Кто поймет, что слабый ты?
У прирожденной сиделки родня
Больше болеет день ото дня.
Изменяет мне терпенье
В моих личных отношеньях:
Мало в них хорошего
И стоят мне недешево.
Я за свободу стою, ибо цензору не доверяю.
Сделавшись цензором сам, о, как я стал бы суров!
Когда здоров он или рад,
Она ему устроит ад,
Но встанет каменной стеной,
Когда он слабый и больной.
Иных, не внемлющих уму,
Их действия погубят;
Иные гибнут потому,
Что действовать не любят.
Пусть в почет войдет навек
Вертикальный человек,
Всеми чтим и так тотально
Человек горизонтальный.
Частный тип
В публичном месте
Выглядит скорей на месте,
И милей, сказать по чести,
Чем чиновник в частном месте.
Птичьи беседы всегда
Сообщают так мало,
Но так много значат.
Из всех зверей
Лишь человек имеет уши,
Не выражающие чувств.
В минуты радости
Все мы хотели б иметь
Хвост, чтоб вилять им.
Стыд старения
Не в том, что желание гаснет
(Кто сожалеет о том,
в чем ему нету нужды?), — а в том,
что нужно сказать другому.
Девиз тирана:
Всё, что Возможно, —
Необходимо.
Красота, проходящая мимо,
Еще восхищает его,
Но он больше не должен
Оборачиваться вослед.
Судит ли нас Господь
По тому, как мы выглядим внешне?
Подозреваю, что да.
Сегодня две песни просились, чтоб я записал их:
Прости, уже нет, дорогая! Прости, мой дружок, еще нет!
В зеркало смотримся мы, чтоб дефект отыскать исправимый,
Неисправимые нам слишком известны и так.
Бог не вяжет узлов,
Но может, если попросят,
Легко развязать их.
Мечта поэта: быть
Как сыр — местным,
Но ценимым в других местах.
ЮЛИЯ ТЕЛЕЖКО{222}
АЛБЕРТ ВЕРВЕЙ{223} (1865–1936)
Художник
Кандинскому
«В душу мою посмотри: упоенье
Светом, и цвета безудержный пир.
Нет ничего, но тут скрыто движенье,
Сущность вещей и тумана — и мир.
О, что за бури огонь расщепляют,
О, столкновенья и снова — простор.
Линий, что бездну как нож рассекают,
Круговоротов свистящих напор.
Всё это — тайны небес и земного:
Рядом с эфиром соседствует прах.
Корчится мрак, и рождается снова
Искристый свет на небесных лугах.
Полюса оба столкнулись во мне — и
Взрыв, как кузнец, их расплавил в одно.
Передо мной не меандры, скорее
Молний зигзаги влетают в окно.
Что мне с того, есть ли ясность у формы,
Техника так ли была хороша.
Здесь на холсте чудеса, а не нормы,
Глядя на них, холодеет душа.
Чудо чудес: колдовское движенье
Зримой Вселенной, чья тайная цель —
Нас разрушать, чтобы ни на мгновенье
Не прекращать перемен карусель.
Жизнь — как поток, в нем Вселенная тает,
Смесь и смятенье палитр и основ.
И вместе с нами она исчезает,
Став напоследок туманнее снов.