Хоть пулей, хоть газом из крана,
хоть петлею жизнь заглуши
от строк трехнедельного плана
по искорененью души.
Подземное стало над домом,
где лишь молотки говорят,
и строим мы комнаты ломом,
грядущего тайный отряд.
И мы забрались глубоко так,
что не обнаружат лучи
ни наших таинственных сходок,
ни встреч наших с Богом в ночи.
ХОЛЬГЕР ДРАХМАН{273} (1846–1908)
Лишь только пал туман
Сокрылось всё, лишь только пал туман.
За сей завесой чудится сиянье.
В траве, сырой от слез, глуша стенанье,
Притихший ветер прячет свой орган.
Страна тумана… Близь — один обман,
А дальнее доходит как дыханье,
Как древних драных стягов колыханье
У входа в незапамятный курган.
Иль это храм, прикрывший древле сечу,
Где прах лежит забытых, неотпетых,
Невидимый, в молчании застыв?
Но голоса мне движутся навстречу.
Я спрашиваю их, и вот ответ их:
«Про нас забудь! Живи, покуда жив!»
Венеция
Синеет. Трепещут тихо
Пологие лагуны.
В песке вырезают молча
Струи странные руны.
Где с ордами встал Аларих
И Аттила не мог пробиться —
Объезжая гудящие волны,
Теперь паровоз там мчится.
Трава морская — как рыба
С преогромными плавниками,
И плещет, и никнет, и бредит
Во сне былыми веками,
«Переселеньем народов»,
И снится в мечтах ей снова
Трава, что когда-то увяла
Под тяжелой гуннской подковой.
Синеет. Трепещут тихо
Пологие лагуны.
И зыблются почва и воды
В грезе странной и лунной.
Остров ли там, на водах,
И мачты ль вокруг нам зрятся?
Поднимаются к небу из моря
Стены, башни, дома и палаццо.
Из глуби всплывает город —
О призрак на дальном дне! —
И море в мечтах о прекрасном
Вздыхает там, в глубине.
СИГУРДУР БРЕЙДФЬОРД{274} (1798–1846)
Из «ЧЕТВЕРОСТИШИЙ»
«Глаз теплом взирает страсть…»
Глаз теплом взирает страсть,
руки — как в ознобе.
Ласка в той, а в этой власть.
Ладно! Жарки обе.
«Веко в синеве сияет…»
Веко в синеве сияет,
света веют полосы.
Солнце весь свой век бросает
в воду светлы волосы.
«Солнце сыплет по морям…»
Солнце сыплет по морям,
светом их узоря.
Мир, любуясь, смотрится сам
в синее зеркало моря.
MATTИАС ЙОХУМССОН{275} (1835–1920)
Деттифосс[41]
Брошенный с обрыва,
Брызжет водопад,
Грозной снежной гривы
Грохоты летят.
Бьется в изобилье,
Буйствуя, вода.
Символом всесилья
Стал ты навсегда.
Всё живое валит
Валом вдоль долин,
И слезами залит
Злобный исполин,
Горы роя с горя,
Гроб сбивает свой,
Сам свивает морю
Саван гробовой.
Мчись к своей пучине,
В чистый холст, силач!
Не кружись в кручине,
С круч свергаясь в плач!
Вал пусть выгнет шею
Выше, чем утес.
Легче и милее
Лепет детских слез.
Ты, Смертельно-синий,
Силой не кичись!
Уж лучи в пучине
Черной занялись.
Радуга-подруга,
Мрак рассей скорей!
Солнце, светом с юга
Сердце мне согрей!
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ[42]