Китайские республиканцы в Японии, которая являлась базой для их агитации, даже сформировали специальную ложу Триад в Йокогаме для своих собственных нужд** Оба движения разделяли идеологию укоренявшейся оппозиции по отношению к Маньчжурской династии — Триады были все еще привержены идее восстановления старой династии Минь (1368—1644) — ненависть к империализму, которая могла быть сформулирована в терминах традиционной ксенофобии или современного национализма, позаимствованного у западной революционной идеологии, и концепции социальной революции, которую республиканцы из стержня древнего, антидинастического восстания сделали стержнем современной, западной революции. Знаменитые «3 принципа» Сунь Ятсена — национализм, республиканизм и социализм (или, точнее, аграрная реформа), могли быть сформулированы в терминах, позаимствованных у Запада, а именно у Джона Стюарта Милля, но фактически даже китаец, которому не хватало западного образования (как ученику миссионеров и много путешествующего лекаря), мог рассматривать их в качестве логического продолжения знакомых антиманьчжурских суждений. А для горстки республиканских городских интеллигентов тайные общества были естественным способом проникновения в городские и особенно сельские массы. Они возможно также содействовали организации поддержки среди зарубежных общин китайских иммигрантов, которые движение Сунь Ятсена первым мобилизовало в политическом отношении для достижения национальных задач.
Тем не менее тайные общества (как позднее поняли и коммунисты) едва ли были лучшим фундаментом для нового Китая, а западнически или полузападнически настроенные радикальные интеллигенты с южного побережья были все еще недостаточно многочисленны, влиятельны или организованны для того, чтобы взять власть в свои руки. Как не смогли и западные либеральные модели, вдохновлявшие их, предоставить рецепт управления империей.
Империя распалась в 1911г. в результате (южного и центрального) восстания, которое сочетало в себе элементы военного мятежа, республиканского бунта, отказа мелкопоместного дворянства от лояльности и народного протеста. Однако на практике она была заменена на какое-то время не новым режимом, а массой нестабильных и неустойчивых региональных и властных структур, находившихся главным образом под контролем военных. Стабильному новому национальному режиму не суждено было появиться еще почти сорок лет — вплоть до триумфа коммунистической партии в 1949 г.
Османская империя распадалась долго, хотя, в отличие от других древних империй, сохранила значительную военную мощь, с которой приходилось считаться даже армиям великих держав. С конца XVII в. ее северные границы были отодвинуты вглубь Балканского полуострова и Закавказья из-за наступления Российской и Габсбургской империй. Порабощенные христианские народы Балкан все активнее расправляли плечи и при поддержке и содействии соперничавших держав уже превратили больщую часть Балкан в средоточие более или менее независимых государств, которые откусывали и отщипывали по кусочку от того, что осталось от Османской империи. Большинство отдаленных регионов империи в Северной Африке и на Ближнем Востоке уже давно вышли из-под непосредственного Османского правления. Они все в большей степени, хотя и не вполне официально, переходили из рук в руки британских и французских империалистов. К 1900 г. стало ясно, что вся территория от западных границ Египта и Судана до Персидского залива, вероятнее всего, перейдет под британское управление или влияние, за исключением Сирии от Ливана на севере, где свои претензии вьщвигали французы, и большей части Аравийского полуострова, который, за отсутствием нефти или еще чего-либо ценного, можно было оставить для разборок вождям местных племен и исламским возрожденческим движениям бедуинских проповедников. Фактически к 1914 г. Турция почти полностью ушла из Европы, будучи целиком вытеснена из Африки, и поддерживала статус пусть хиреющей, но империи лишь на Ближнем Востоке, где она так и не пережила мировую войну. И все-таки, в отличие от Персии и Китая, Турция располагала очевидной потенциальной альтернативой распадающейся империи: огромным массивом этнически и лингвистически тюркского населения в Малой Азии, который мог бы явиться основой чего-то вроде «национального государства» по испытанной западной модели XIX века.
Почти наверняка это не сразу осознали офицеры и госслужащие, настроенные прозападно, вкупе с представителями новых светских профессий: таких как правоведение и журналистика232, которые решили возродить империю посредством революции, поскольку собственные вялые попытки самой империи провести модернизацию, не ранее как в 1870 г., не увенчались успехом. Комитет «Единение и Прогресс», более известный под названием «Младотурки» (основан в 1890 г.), который захватил власть в 1908 г. на волне Русской революции, был нацелен на возрождение всеосманского патриотизма, который стер бы этнические, лингвистические и религиозные различия на основе светских идеалов (Французского) Просвещения XVIII века. Интерпретация Просвещения, идеи которого, в основном, они отстаивали, основывалась на позитивизме Огюста Конта, который объединил страстную веру в науку и неизбежную модернизацию со светским эквивалентом религии, недемократическим прогрессом («порядок и прогресс» — таков был лозунг позитивистов) и планируемых специальным управлением, осуществляемым сверху. По объективным причинам эта идеология была обращена к мелким реформаторским элитам, находящимся у власти в отсталых, традиционалистских странах, которые они пытались силой втащить в XX век. Вероятно, она никогда не была столь влиятельна, как в конце XIX века в неевропейских странах.
232
Исламский закон не предусматривал какой-либо особой юриспруденческой профессии. С 1875 по 1900 г. уровень грамотности утроился, что обеспечило рынок ббльшему числу периодических изданий.