То, что социально-политическое напряжение становилось все более сильным и опасным, стало для царских правительств очевидным, хотя крестьянские волнения несколько стихли на ряд десятилетий после отмены крепостного права.
Царизм не только не препятствовал, но порой и поощрял массовый антисемитизм, для которого существовала благодатная почва, как показала волна погромов после 1881 года, хотя и без особого энтузиазма прокатившаяся в Великороссии в отличие от Украины и Прибалтики, где была сосредоточена основная масса еврейского населения. Ввиду возрастающей дискриминации, евреев все больше привлекали идеи революционных движений. С другой стороны, режим, зная о потенциальной опасности социализма, манипулировал трудовым законодательством и даже организовал контрпрофсоюзы под прикрытием полиции в начале 1900-х годов, которые стали настоящими профсоюзами. Именно кровавое подавление демонстрации, организованной этими кругами, приблизило революцию 1905 года. Однако начиная с 1900 года становится все более очевидным, что социальная напряженность быстро нарастает. Крестьянские волнения, долгое время носившие вялый характер, явно стали нарастать, начиная где-то с 1902 года, в то самое время, когда и рабочие организовали всеобщие забастовки в Ростове-на-Дону, Одессе и Баку (1902—1903).
Непрочным режимам частенько рекомендуют избегать авантюрной внешней политики. Царская Россия просто погрязла в ней, хотя и в качестве великой державы (пусть и на глиняных ногах), которая настаивала, как ей это виделось, на подобающей ей роли в империалистических авантюрах. Местом приложения своих амбиций она избрала Дальний Восток — Транссибирская магистраль как раз и была построена для проникновения в этот регион. Здесь русская экспансия натолкнулась на экспансию японскую — и все в ущерб Китаю. Как и бывает в подобных империалистических коллизиях, темные и, надо полагать, выгодные сделки сомнительных дельцов лишь усугубляли общую картину. Несчастный Китай вел войну с Японией, а Русской империи было суждено стать первой в двадцатом веке страной, испьггав-шей на себе всю прелесть недооценки этого грозного государства. Русско-японская война 1904—1905 годов, в которой было убито 84 ООО и ранено 143 ООО японцев*·**, закончилась быстрым и унизительным поражением России, подтвердившим слабость царизма. Даже либералы из рядов среднего класса, начавшие организовываться как политическая оппозиция с 1900 года, решались на проведение массовых демонстраций. Царь, осознавая то, что вал революции нарастает, ускорил мирные переговоры. Революция разразилась в январе 1905 года до их завершения.
По словам Ленина, революция 1905 года была и буржуазной революцией, совершенной «посредством пролетариата». «Посредством пролетариата» — пожалуй, слишком сильно сказано, но именно массовые стачки рабочих в столице и стачки солидарности в большинстве промышленных городов империи вызвали уступки правительства и позднее послужили толчком к дарованию некоего подобия конституции 17 октября*. Более того, именно рабочие, несомненно с деревенским прошлым, немедленно сорганизовались в «Советы», среди которых был организован Санкт-Петербургский Совет рабочих депутатов 13 октября, выступивший не просто в роли парламента рабочих, но на короткий период — в роли наиболее эффективной и реальной властной структуры в столице. Социалистические партии быстро признали важность таких собраний, и некоторые из этих партий сыграли существенную роль в их работе — например, молодой Л. Д. Троцкий (1879—1940) в Санкт-Петербурге. Решающим фактором, наряду с участием рабочих, сконцентрированных в столице и других политических центрах, как и в 1917 г., был взрыв крестьянских восстаний огромных масштабов в черноземном районе, Поволжье, на Украине, а также развал вооруженных сил, усугубленный восстанием на броненосце «Потемкин», которое сломило хребет царского сопротивления^’ Не менее важной была и одновременная мобилизация революционных сил сопротивления среди нацменьшинств. «Буржуазный» характер революции мог быть и был принят, как нечто само собой разумеющееся. Не только средние классы единодушно поддержали революцию, и не только студенты (в отличие от октября 1917 г.) повсеместно поднялись на борьбу, но ее приняли, почти без разногласий, и либералы и марксисты, согласившись с тем, что революция в случае успеха могла привести исключительно к установлению западной буржуазной парламентской системы со свойственными ей гражданскими и политическими свободами, в рамках которой проходили бы последующие этапы Марксовой классовой борьбы. Коротко говоря, сложилось единое мнение о том, что строительство социализма не стоит в повестке дня текущей революционной ситуации только из-за большой отсталости России. Ни экономически, ни социально она не была готова к социализму.