щен статус крестьян-собственников, который они имели раньше при шведской администрации. Это им не помогло, поскольку жадность всемогущих землевладельцев вскоре превратила независимость в инструмент эксплуатации крестьян. После наполор-новских войн крестьянские правовые гарантии были уничтожены, и с 1819 по 1850 г. они потеряли по меньшей мере V, своей земли, в то ц>емя как дворянские поместья выросли на 60—180%“48 Теперь их возделывал класс безземельных крестьян. Эти три фактора — влияние французской революции, экономическая выгода от использования государственных служащих, алчность дворянства — привели к освобождения крестьян в Пруссии в период между 1807 и 1816 гг. Конечно, решающим было влияние революции, поскольку ее армия наводнила Пруссию и таким образом ярко продемонстрировала беспомощность старого режима, который не принял новые методы, примененные во Франции. Как и в Ливонии, освобождение было сопряжено с отменой умеренной правовой защиты, которая до этого была у крестьян. Взамен отмененного подневольного труда и феодальных повинностей и ради их новых прав собственности крестьяне должны были вместе со всем прочим отдать своим бьгашим господам V, или половину своего имения или заменяющую его сумму денег, что означало их полное разорение. Длительный и сложный правовой процесс перехода к 1848 г. был еще далек от завершения, но уже стало очевидно, что владельцы имений значительно разбогатели и небольшое число зажиточных крестьян тоже не оказались в убытке благодаря их новьп4 имущественным правам, основная же масса крестьян обеднела, а безземельные крестьяне бы-* стро разорялись*.
Со временем можно было ощутить благотворность «экономических последствий», хотя сразу же обнаружились серьезные потери — как обычно происходит при изменениях в сельском хозяйстве. К 1830—1831 гг. Пруссия вновь достигла поголовья крупного рогатого скота и овец, которое имелось в начале века, у землевладельцев теперь была большая, а у крестьян меньшая доля поголовья. С другой стороны, пахотные земли увеличились более чем в 3 раза, а производительность возросла на 50% за первую половину века**' Прирост сельского населения быстро увеличивался, и поскольку условия в деревне были определенно плохие, в 1846—1848 гг. в Германии голод был страшнее, чем где-либо еще, за исключением Ирландии и Бельгии, и это стало причиной для михрации. И в самом деле, среди всех народов, не считая времен ирландского голода, немцам пришлось пережить самую большую ми1рацию.
Фактические правовые шаги по созданию буржуазной системы земельной собственности бьши предприняты в основным с 1789 по 1812 г. Их последствия вне Франции и ряда примыкающих к ней районов заставили себя ждать дольше в основном потому, что социальная и экономическая реакция после поражения Наполеона была очень сильной. В общем, каждое дальнейшее продвижение либерализма, вызванное революцией в области права, становилось шагом вперед от теории к практике, каждое возвращение старых режимов задерживало их, особенно в католических странах, где секуляризация и продажа церковных земель были одними из насущных требований освобождения. Таким образом, в Испании временная победа либеральной революции в 1820 г. принесла с собой новый закон «об освобождении», который разрешал дворянам свободно продавать свои земли; реставрация абсолютизма в 1823 г. аннулировала этот закон; новая победа либерализма вновь утвердила его в 1836 г.; и т. д. Фактический объем переданной земли в наш период, насколько мы можем измерить его, был небольшим, за исключением районов, где существовал активный слой покупателей среднего класса и земельных спекулянтов, готовых использовать свои возможности, на равнинах Болоньи (север Италии) земли дворян сократились с 78% общего объема в 1789 г. до 66% в 1804 г. и до 51% в 1835 г.“49 С хфугой стороны, на Сицилии 90% всей земли продолжало находиться в руках дворян еще долгое время50’’
Но тут было одно исключение — земли церкви. Обширные, неизменно плохо возделываемые и разваливающиеся владения — ^/3 земель в Неаполитанском королевстве в 1760 г. были церковными'** — на них почти никто не работал и только бродили стаи волков. Даже при абсолютистской реакции в католической Австрии после крушения просвещенного абсолютизма Иосифа П никто не предложил вернуть секуляризованные и проданные монастырские земли. Таким образом, в одной из общин Романье (Италия) церковные земли сократились с 42,5% всей территории в 1783 г. до 11,5% в 1812 г., но освобожденные земли перешли не только буржуазным владельцам (число которых выросло с 24 до 47%), но также дворянам (число которых выросло с 34 до 41 %)“* И поэтому неудивительно, что даже в католической Испании сменявшие друг друга либеральные правительства постарались к 1845 г. распродать более половины церковных владений, большей частью в провинциях, где были сосредоточены церковные земли и где была наиболее развита промышленность (в 15 провинциях было продано более всех церковных земель)^'*
48
Создание крупных поместий и появление безземельных рабочих было вьпвано отсутствием местного промьпиленного развития и производством одной-двух культур на экспорт (в основном зерна). Подобная организация всегда приводит к такому положению. (В России в это время 90% зфна, предназначенного на продажу, поступало из поместий и только 10% — из крестьянских хозяйств). С другой стороны, там, где местное развитие промьшшенности создало растущий и разнообразный рьшок продовольствия для города, крестьяне и мелкие фермеры находились в благоприятном положении. Поэтому в Пруссии освобождение крестьян привело к экспроприации крепосгаых, в Богемии после освобождения 1848 г. появились независимые крестьяне'* .
49
Правомерно предположить, что могущественные сельские буржуа, которые «теперь действительно находились в положении правящего сощ1ального клас
50
са, заправляли движением за объединение Италии»; по своей афарной ори-ентащ1и являлись приверженцами свободной торговли, вьшграли от объединения Италии, которому способствовала и Британия, но также тормозили индустриализащ1ю Италии"*.