Этот портрет не только передал неотразимую красоту и чувственность Адели Блох-Бауэр. Замысловатые орнаменты… возвестили начало модерна, молодой культуры, готовой выработать совершенно новые принципы. Написав эту картину, Климт создал светскую икону, ставшую символом устремлений целого поколения венцев рубежа XIX–XX веков[3].
Климт отказывается от стремления многих поколений художников, начиная со времени Возрождения, изображать мир как можно реалистичнее. Ответом Климта и других современных художников на появление фотографии стал поиск истин, недоступных для передачи фотографическими средствами. Климт и еще в большей степени его молодые последователи Оскар Кокошка и Эгон Шиле обратили свой взгляд вовнутрь, отвлекшись от трехмерного мира и обратившись к многомерному внутреннему миру и бессознательному компоненту психики.
Эта картина не только порывает с традицией, но и демонстрирует нам влияние современной науки, особенно биологии, на искусство Климта в частности и венскую культуру 1890–1918 годов в целом. По свидетельству искусствоведа Эмили Браун, Климт читал Дарвина и восхищался строением клетки – главного “строительного блока” живых организмов. Так, узоры на платье Адели Блох-Бауэр – не просто декоративные элементы, в отличие от многих других произведений в стиле ар-нуво, а символы мужских и женских клеток: прямоугольники символизируют сперматозоиды, а овалы – яйцеклетки. Эти символы плодородия призваны передать связь приятного лица натурщицы с ее репродуктивным потенциалом.
Тот факт, что портрет Адели Блох-Бауэр оказался достаточно хорош, чтобы за него отдали 135 млн долларов (на момент покупки рекордная сумма, когда-либо заплаченная за одну картину), замечателен и тем, что ранние произведения Климта были неплохи, однако заурядны. Его работы украшали театры, музеи, другие общественные здания и были выполнены в академической манере, характерной для его учителя Ганса Макарта (рис. I–2). Как и Макарт (талантливый колорист; венские ценители называли его новым Рубенсом), Климт писал большие полотна на аллегорические и мифологические сюжеты (рис. I–3).
В 1886 году Климт неожиданно совершил смелый поворот. В тот год Климта и еще одного художника, Франца Мача, попросили увековечить на полотнах помещение старого Бургтеатра, которое вскоре должны были снести. Мач изобразил вид на сцену со стороны входных дверей, а Климт запечатлел последний спектакль в старом театре. Однако на картине не нашлось места ни сцене, ни актерам: показан только зрительный зал, каким он виден со сцены, и узнаваемые зрители. Они поглощены не представлением, а собственными мыслями. Картина Климта подразумевает, что подлинная драма разыгрывается не на сцене, а в головах зрителей, в личном театре каждого из них (рис. 1–1, 1–2).
Рис. 1–1. Густав Климт. Зрительный зал старого Бургтеатра. 1888 г.
Вскоре после того, как Климт изобразил Бургтеатр, молодой невролог Зигмунд Фрейд начал посредством психотерапии в сочетании с гипнозом лечить пациентов, страдавших от истерии. Фрейд поощрял обращение пациентов вглубь себя, свободный обмен мыслями с терапевтом, а затем пытался связать симптомы истерии с психологическими травмами, полученными пациентом в детстве. Парадигма, положенная в основу этого незаурядного метода, восходила к работе Йозефа Брейера – старшего коллеги Фрейда, лечившего молодую венку, известную под псевдонимом Анна О. Брейер пришел к выводу, что ее “монотонная семейная жизнь и отсутствие подходящих интеллектуальных занятий… выработали привычку к фантазиям”, которые Анна называла своим “личным театром”[4].
Климт совершал художественные открытия в то самое время, когда Фрейд проводил свои исследования. Их деятельность предвещала поворот вовнутрь, характерный для венской культуры рубежа XIX–XX веков. Этот период, породивший модерн, был временем стремления порвать с прошлым и искать новые формы выражения в изобразительном искусстве, архитектуре, психологии, литературе и музыке, а также к взаимодействию этих сфер.
Рис. 1–2. Густав Климт. Зрительный зал старого Бургтеатра. Фрагмент. Видны Теодор Бильрот, лучший европейский хирург того времени, а также Карл Люгер, через десять лет ставший венским бургомистром, и актриса Катарина Шратт, любовница императора Франца Иосифа.
3
Lillie, S., and G. Gaugusch