— А что ты хочешь? — Судя по дернувшемуся взгляду принцессы вариант с устранением проникших во дворец злыдней если не был основным, то как минимум рассматривался. Очевидно, та девушка, которую он знал пятнадцать лет назад и которую считал своим другом, осталась там, в далеком прошлом. Перед ним стояла женщина готовая драться за свое счастье и счастье своих детей до последнего, не считаясь с жизнями окружающих и вообще ни с чем.
От этой мысли у Виктора по спине пробежали мурашки, мгновенно захотелось оказаться подальше отсюда. Он непроизвольно передернул плечами, «сбрасывая» это ощущение и ответил.
— Восстановления титула, возврата всего конфискованного, официального признания того, что никакого заговора против Максима тогда не было.
— Но он был, — девушка вопросительно приподняла бровь.
— Какая теперь разница? Руку и пятнадцать лет жизни ты мне вернуть можешь? Нет? Ну а восстановление моего доброго имени на фоне остального — совсем малая цена, — Найден сделал экспрессивное движение рукой и случайно зацепился рукавом какую-то торчащую железяку. Ткань пиджака такого издевательства не выдержала и хрустнула. — Сука! Третий костюм за десять дней, это даже для меня перебор!
Мужчина почувствовал, как откуда-то изнутри поднимается истерическая волна. Захотелось лечь прям там на грязном складском полу, свернуться калачиком и просто выть от тоски. Казалось бы, какая разница — порвал пиджак и ладно, не первый в жизни и не последний, но просто наложилось одно на другое.
— Ты же понимаешь, почему это невозможно. Права наследования, — на Екатерину душевные терзания собеседника как видно не произвели никакого впечатления. — если тебе вернуть все права состояния, то ты в линейке наследования оказываешься впереди Александра и Кароля. Зачем нам эти проблемы?
— То есть проблемы тебе не нужны, — Виктор почувтвовал, что на смену истерике начинает подступать злость. Его явно хотели использовать, даже не скрывая этого, — но когда тебе понадобились группа отчаянных способных на все бойцов ты почему-то пришла ко мне? Что не нашлось среди друзей и знакомых из высшего света тех, кто готов себе подписать расстрельный приговор, да? Это мое условие. Первое.
— Озвучивай тогда уж все, — Екатерина сделал приглашающий жест рукой.
— Деньги для всех участников и гарантии того, что нас не зачистят скопом после дела, — высказал Найден свои пожелания прикидывая, как быстро он сможет собрать требуемое количество боевиков. В иное время большой проблемы в подобного рода профессионалах обычно не имелось — Поруссия уже не первое десятилетие вела сразу несколько вялотекущих колониальных войн, а значит и опытные боевики всегда появлялись как-то сами собой в полном достатке. Но вот теперь, когда запахло большой войной… Да еще и дело такое, на штурм королевского дворца можно было подписать либо идейных, либо полных отморозков. Найден старался традиционно для себя держаться подальше от обеих этих категорий.
— Гарантии?
— Да, — Найден быстро сориентировался, — вы с Александром подпишите документ, в котором подтверждаете свое участие в устранении Максима. Не просто участие, а организацию переворота. Бумага будет лежать в надежном месте, и в случае моей неожиданной кончины, попадет в руки журналистам. Думаю, в таком случае, у нашей страны будет уже реальный шанс стать республикой. А я со своей стороны готов повторно подписать отречение, уж поверь, на трон Поруссии я не претендую. Ну или ищи в другом месте дураков готовых сунуть голову в пасть льву. Посмотрим успеешь ли ты за неделю.
— Не могу обещать за Александра, — попыталась было увильнуть женщина, на Найден ее тут же оборвал.
— Уверен своего муженька ты убедить сможешь. Как это всегда и бывает, — принцесса бросила на стоящего напротив мужчину долгий пронзительный взгляд, после чего произнесла только одно слово.
— Согласна.
Глава 26
Герой идет к своей цели
— Курим, ждем сигнала. Никто никуда не дергается, — Виктор обвел взглядом всех сидящих внутри фургона мужчин. На него смотрели десять пар глаз. Смотрели по-разному — в некоторых можно было прочесть практически нескрываемый страх, в некоторых — предвкушение, а кто-то смотрел равнодушно с абсолютным бесстрастием опытного убийцы.
Так на людей обычно смотрел Зайвен, и далеко не каждый мог выдержать взгляд толстяка. И такой же взгляд был у королевского палача, который приводил в исполнение приговор там на площади. Это, наверное, самое страшное — не когда у палача глаза горят огнем и жаждой крови, такие психи тоже есть, и в некотором смысле их понять местами даже можно. Поехала крыша у человека и вся недолгая… А вот равнодушие — это страшно. Пятнадцать минут назад человек отнял чью-то жизнь самым кровавейшим образом, а потом просто переоделся и пошел домой к семье. Без тяжелых мыслей и самокопаний, оставив работу «на работе».