Наступившая после 21 августа "демократическая вакханалия" до сих пор вызывает массу вопросов, ответов на которые, боюсь, так и не сыскать. Кому-то мало показалось очередной "игры в войну" возле здания Верховного Совета России, и ее перенесли на Лубянскую площадь - повоевать с Железным Феликсом. Грянули и аресты среди членов так называемого ГКЧП, в состав которого или к сочувствовавшим оному теперь можно было заносить всех неугодных новому режиму. Причем все тот же невидимый "режиссер-кукловод" заранее дал команду в начавшейся "охоте на ведьм": "отдельных лиц в руководстве СССР живыми не брать". Иначе как, например, объяснить странный нырок из окна завотделом ЦК Кручины? Или "феноменальную" историю с министром внутренних дел Пуго, который умудрился покончить с собой двумя выстрелами в голову, да еще и успел при этом застрелить свою супругу? Или загадочную смерть маршала Советского Союза Сергея Ахромеева, человека, прошедшего через две войны, имевшего при себе пистолет с полной обоймой, но избравшего настолько сложный способ ухода из жизни через повешение, что, простите, как минимум без двух ассистентов способ этот для престарелого военного был бы просто невыполним? Да и сам этот способ очень уж попахивает каким то масонским Средневековьем. Но в наступившей эйфории "новые революционеры" мало обращали внимания на "столь незначительные детали". Соответственно встал и вопрос о переменах в силовых структурах СССР. На первый план, конечно, выплыл "ненавистный комитет".
Признаться, я был весьма удивлен, увидев по телевизору 21 августа экс-генерала КГБ Калугина. Тот самозабвенно разоблачал участие КГБ в "путче". Калугин вещал не откуда-нибудь, а из подземного перехода лубянского Второго дома., который связывает старое здание с новым. Никак я не ожидал, что Олег Данилович столь оперативно окажется в Москве. Ведь в самый канун "путча" он гостил у нас на "Свободе", а затем еще и в Париж заглянул. "Опальный" генерал в который уже раз уличал свою "альма матер" во всех мыслимых и немыслимых грехах, видимо, надеясь на то, что новая власть предложит ему опустевшее кресло председателя. Кстати, находясь в Мюнхене, он произвел на меня очень болезненное, если так можно сказать, впечатление. До сих пор я не могу отделаться от ощущения, что одной из скрытых причин визита к нам Олега Даниловича была проверка готовности редакции "Свободы" на грядущие события августа 91-го года, а может, и не только одна лишь проверка. Вот только от кого было это задание? (На тот текущий момент имелась установка поддерживать "перестройку и ее архитекторов". Установку на поддержание "победителей" мы получили уже потом - не иначе как в обмен на бюро радиостанции в Москве, а Горбачев остался хоть и любимым, но второстепенным персонажем "Свободы".)
Но вернемся к Калугину. На РС он, разумеется, выступил с небольшим докладом о положении дел в СССР, где не была обойдена и тема КГБ. В частности, один мой коллега с радио "Свободный Афганистан" спросил Калугина о роли КГБ в событиях декабря 79-го и получил ответ, что никакого КГБ там не было, за вычетом разве что наличия согласия Андропова по решению Политбюро на ввод войск в Афганистан. Все вопросы решала армия. Сотрудник из прибалтийских редакций, поинтересовавшийся возможным участием спецгрупп КГБ в уничтожении литовского таможенного поста на границе с Белоруссией, получил ответ, что такое участие весьма проблематично и разговор об этом не стоит и выеденного яйца. Я никаких вопросов Калугину не задавал, ибо сидел и думал; что мне делать со взятым накануне интервью, в котором Олег Данилович, попутно давший с позиции слушателя-профессионала очень высокую оценку моим передачам, со знанием дела рассказал о ликвидации афганского президента Хафизулы Амина бойцами спецгрупп КГБ "Зенит" и "Гром", а касаясь событий на литовской таможне, акцентировал свое внимание на группе "А" как вполне способной к проведению такого рода операции (тем более что во время штурма вильнюсского телецентра зимой того же 91-го "альфовцы" потеряли своего бойца - старшего лейтенанта Виктора Шацких), попутно заметив, что у КГБ есть подразделения и покруче "Альфы", имея ввиду группу "В" - "Вымпел" из нелегальной разведки. Интервью в эфир я все-таки дал, а афганский и литовский коллеги попросили у меня копию звукозаписи, предложив своей аудитории выбрать одно из двух противоположных мнений одного и того же лица. После этого желания вновь встречаться и беседовать с экс-генералом КГБ Калугиным у меня больше не возникало. Я даже отказался от сотрудничеств с одним американским журналом - "Секретные службы мира",- пишущим на темы разведки, когда узнал. что в редколлегии оного числится Олег Данилович. За собственный рассудок боязно. Вдруг "заговаривание" - болезнь заразная и передается через печатное слово.
Но вернемся к первым дням после путча. Придя на "Свободу" 22 августа, первым, кого я увидел в коридоре, был Женя Николаев из Русского мониторинга, прославившийся тем, что ходил и кропил святой водой кабинеты "окаянных жидов-сионистов". Уволить его не смогли до самого переезда в Прагу. Во-первых, при немецком законодательстве это было не так-то просто, а во-вторых, еще в СССР Николаев столько раз отлежал в "психушках", что мог уже ничего и никого не бояться.
- Ну что? - приветствовал он меня кликушеским возгласом.- Горбатому ездец, нам теперь ездец и "Свободе" ездец!
- Ну, может, "Свободе" еще и не ездец,- ответил я,- неизвестно, как чего и куда еще повернется.
- Ездец, ездец! - еще раз уверенно повторил "блаженный" Женя и побежал делиться радостной вестью дальше по коридору.
Свой второй эфирный материал по августовским событиям я посвятил назначению министром обороны генерала армии Михаила Моисеева, еще раз проведя мысль об отсутствии признаков участия армии в каких-либо политических играх президентов. За материалом в эфир последовал донос начальству: дескать, Коновалов выгораживает генерала-гэкачеписта. Пришлось опять "доказывать на пальцах", что после отлета Дмитрия Язова в Форос и нахождения Главкома СухВО Варенникова на Украине начальник Генерального штаба Моисеев и был той единственной фигурой, которая реально могла передать связь и управление введенными в Москву воинскими частями генералу Константину Кобецу, в ту пору министру обороны России (что, кстати, позднее в личных беседах и было подтверждено обоими генералами). Но Моисеева обвинили в пособничестве ГКЧП, уволив с должности министра на следующий день. Причина вполне понятна. В окружении Горбачева, дни которого как президента СССР уже были сочтены, нельзя было оставлять способного и умного военачальника-стратега. Новым министром обороны СССР назначили Главкома ВВС маршала Евгения Шапошникова.
С КГБ разобрались еще более иезуитским способом. Мало кто сейчас помнит, что назначение на эту должность Вадима Бакатина состоялось фактически "под занавес" существования организации. До него в должности начальника Управления кадров КГБ там с первых дней победы "демократии" достаточно "похозяйничал" мой старый знакомец, полковник-замполит из ВВС Николай Столяров. Позднее, чтобы избавиться уже от самого Бакатина, в ход пустили "подставку" с планом расположения "жучков" в новом здании посольства США. Сделано это было с достаточно тонким расчетом: во-первых, поставить в глазах общественного мнения пятно на репутации одного из самых порядочных людей в окружении Горбачева, во-вторых, настроить "комитетчиков", которых увольняли тогда сотнями, против конкретного человека,- дескать, вот он во всем и виноват. Наивно было бы думать, что, откажись Вадим Бакатин от передачи этой информации дипломатам США, не нашлось бы другого исполнителя. Да и секрет этот для спецслужб США, по сути дела, был секретом полишинеля. Я знаю Вадима Викторовича уже достаточно долго, для того чтобы считать наши отношения дружескими, так что никакие бульварные газетенки вкупе с господами Кацами не заставят меня усомниться в честности и порядочности этого человека. Это только лишь два примера тому, как подставивший своих соратников Горбачев в конце концов и сам оказался в полной политической изоляции, превратившись в "умелых руках" российского президента в этакого "мальчика для битья", роль которого под общий смех он исполнял вплоть до "беловежской попойки". Впрочем, такое отношение Ельцина к Горбачеву по-человечески понятно, слишком уж памятной для Бориса Николаевича осталась разборка на известном пленуме ЦК, не говоря уже о "купании в речке".