На том и порешили.
Вскоре освободился генерал Манилов, и меня пригласили к нему в кабинет. С Валерием Леонидовичем мы не раз уже беседовали по телефону, теперь представилась возможность и очного знакомства. Манилов уделил мне немного времени (в приемной ожидали еще несколько посетителей). Я рассказал ему о себе, о своей работе на радио "Свобода", а заодно достаточно откровенно обрисовал и свои взгляды как на нынешнюю российскую действительность, так и на положение с Вооруженными Силами бывшего СССР и обороноспособностью России. Валерий Леонидович правильно оценил мою позицию, что положило начало нашему весьма плодотворному сотрудничеству. Я же был рад тому, что нашел понимание у человека, которого считал и считаю одним из самых умных военных политиков России. Впоследствии мы встречались и беседовали в каждую мою командировку и в ШОВСе, и в Совете безопасности России. Сейчас генерал-полковник Валерий Манилов - первый заместитель председателя Комитета по обороне Совета Федерации.
В ШОВСе мне также пообещали дать знать по телефону, когда приезжать и кого интервьюировать. Я взял у полковника Юшкова номер его служебного телефона и отправился в обратный путь к КПП.
БЫВШИЙ КГБ: ЛУБЯНСКАЯ ПЛОЩАДЬ
И КОЛПАЧНЫЙ ПЕРЕУЛОК
На следующий день почти что с самого утра мы с Мишей заехали в Московское бюро РС на улице Чехова. Необходимо было позвонить Володе Пластуну, а также сделать еще ряд звонков, в частности одному из моих авторов - Андрею Шарому. С ним предстояло обсудить цикл радиоматериалов по европейской безопасности. С Андреем мы познакомились в Мюнхене, когда он был у нас на пробной стажировке. Приметив довольно способного журналиста-международника (за плечами у Шарого был МГИМО), я предложил ему писать для "Сигнала", тем более что буквально выпиравший изо всех щелей и плинтусов Московского бюро некий Марк Дейч ставил ему палки в колеса. Я созвонился по телефону с Пластуном и уточнил нашу диспозицию на вечер. Надо же было все-таки посидеть как следует, выпить за встречу. Потом - звонок в пресс-бюро СВР России полковнику Юрию Кобаладзе. Там моего звонка уже ожидали. Мы договорились о времени и месте встречи. Юрий Георгиевич назвал адрес. Я, конечно, не дурак и соображал, что это будет не Ясенево, но побегать-поискать маленький Колпачный переулок в Китай-городе все же пришлось. (В 1998-м, по старой привычке, остановил краусовский "мерин" напротив знакомого особняка в Колпачном переулке , но увы... Пресс-бюро СВР по этому адресу больше не значилось. Набрал номер по "мобильнику" телефоны тоже не отвечали. Значит, переехали. Куда? Потом от знакомых узнал, что и сам "Коба" из СВР ушел работать на телевидение.)
В Центре общественных связей (ЦОС) Министерства безопасности России трубку снял сам Александр Иванович Гуров, предложивший приехать хоть завтра, предварительно уточнив у секретарши наличие его, Гурова, на месте. Так что первые интервью в Москве я сделал не в военных структурах, а в структурах бывшего КГБ, который по мере знакомства с его сотрудниками перестал казаться "страшным" и превратился чуть ли не в "родной дом". Вечером того же дня мы с Елистратовым поехали в Отрадное к Володе Пластуну. Он жил тогда там, только лишь в 94-м снова перебравшись на Остоженку в свою старую квартиру, ставшую тем временем почему-то коммунальной - туда заселилась семья так называемых беженцев из Азербайджана.
С Володей мы говорили долго, да и выпили тоже немало. Все-таки несколько лет телефонного знакомства породили массу вопросов, которые нужно было решить в личном разговоре, в том числе и вопрос его дальнейшего сотрудничества с программой "Сигнал". Наконец пришли к решению, что за ним останется Афганистан, отношения России с приграничным ей исламским Востоком, а также вопросы внешней разведки (Пластун долгое время проработал бок о бок с Евгением Примаковым в Институте востоковедения и хорошо знал и знает этого человека). По последнему пункту Владимир Никитович согласился с известной уже оговоркой, что к данному виду деятельности он отношения не имеет. Хотя впоследствии писал о разведке сугубо профессионально. Володя также договорился и о моих встречах с участниками афганской войны и, соответственно, с представителями различных ветеранских организаций (назову в их числе Руслана Аушева и Александра Котенева). Кроме этого, он обещал помочь мне разыскать в Москве Игоря Морозова (мы увидимся с Игорем только летом следующего, 93-го), а также пригласил на встречу "мошаверов" советников из состава 40-й армии, которая должна была состоятся 25 мая.
Чуть забегая вперед, скажу, что Андрей Шарый, хорошо знавший помощника вице-президента Федорова, взял на себя проработку вопроса о возможности встречи со вторым лицом Российского государства. К сожалению, во время второй командировки в ноябре - декабре 92-го ничего из этого не получилось. В Кремле меня принял только Федоров, ответив на все интересующие вопросы. Забавно, но через Спасские ворота охрана наотрез отказались пропустить меня в Кремль как иностранца. Пришлось Федорову чуть ли не лично сопровождать меня в офис Руцкого, но, как я говорил, наша встреча не состоялась. Не будет же он ожидать вечно, вице-президент все-таки. С Александром Владимировичем мы встретимся у него дома летом 94-го уже после роковых октябрьских событий 93-го. Но об этом речь еще впереди. Я же не буду впредь утомлять читателей перечислением моих каждодневных московских встреч и маршрутов, а остановлюсь только на некоторых самых красочных, на мой взгляд, эпизодах.
Коль уж руководством МБ в лице Баранникова дано было "добро" на мою встречу с Александром Гуровым в стенах его лубянского кабинета, то надо ехать. Тем более что увидеть его воочию мне и самому очень хотелось. Никакой телефонный разговор никогда не даст полного представления о человеке. И вот назавтра я "обрадовал" Мишу Елистратова новым маршрутом. В свою очередь, Миша как-то странно на меня посмотрел, но вслух ничего не сказал. Спустя некоторое время, раскрутив замысловатое кольцо вокруг облысевшей клумбы Железного Феликса, мы в конце концов подъехали прямо к второму подъезду под литерой "А". Не успел я выйти из машины, как тут же к нам, размахивая жезлом, подскочил постовой милиционер: "Остановка не положена!" - "А где положена?" Тот неопределенно махнул жезлом за угол. В конце концов, еще немного поколесив вокруг, мы припарковались за "тем самым углом", как оказалось, на ведомственной автостоянке. Часы показывали 14.13 - почти исчерпанный "сержантский зазор". Я сказал Мише, что вернусь максимум через час-полтора, и тот, многозначительно вздохнув, остался кемарить в машине.
В вестибюле подъезда меня встретил дежурный наряд из двух прапорщиков. Сверившись с моими удостоверениями и проверив, что мне действительно назначено, они предложили пройти к лифту и подняться на четвертый этаж. Кнопки лифта почему-то не были помечены цифрами.
- А какую кнопку нажимать? - спросил я.- Не ровен час, заблужусь еще.
- Единственную действующую, остальные заблокированы,- сказали в ответ.
- Понятно.
Наконец я в кабинете у Гурова. Поздоровались, сели к столу. Александр Иванович попросил секретаршу Лену принести чай и кофе. Я начал было настраивать аппаратуру, но генерал остановил меня: "Давай сначала так поговорим". Говорили долго. Гуров рассказывал о том состоянии, в котором после развала союзных силовых структур оказалась безопасность России. Об отсутствии концепции национальной безопасности, без которой невозможно свести к единому знаменателю законы и нормативные акты силовых ведомств. Для примера он назвал недавно принятый парламентом и утвержденный президентом "Закон об оперативно-розыскной деятельности". Об угрозах, которые несут государству в условиях беззакония и бесконтрольности, а главное, бессилия власти организованная преступность и коррупция. О терроризме и о многом другом. Я то и дело порывался включить магнитофон, но Александр Иванович тут же меня осаживал. Наконец он сам задал мне несколько вопросов о моей предыдущей жизни в СССР, о том, что толкнуло меня уехать на Запад, как я оказался на радио "Свобода", а также по поводу моего интереса к вопросам обороны и безопасности. В числе прочих был и вопрос, как я теперь отношусь к КГБ.
Я ответил, что за вычетом 5-го Главного управления нормально и что согласен с тем, что то, как поступили с госбезопасностью СССР, было просто очередной "демократической" глупостью, если не чьим-то нарочитым злым умыслом. С Гуровым я решил говорить искренне, незачем было скрывать от него мои взгляды, тем более что они совпадали и с его собственными. Именно эта общность взглядов со временем сблизила нас и сдружила. Александр Иванович, сказав, что в служебное время обо всем не поговоришь, пригласил меня к себе домой в гости. Потом, заметив по часам, что рабочий день-то подходит к концу, предложил все же включить аппаратуру и задать интересующие меня вопросы. Но беседа поначалу не пошла, на меня опять "накатило". Необходимо было немножко расслабиться. Я спросил генерала Гурова, как он посмотрит на то, если я совсем немножко "залью за галстук" (свой "рабочий инструмент" плоскую пластиковую поллитру шотландского виски "Johnnie Walker", в вольном переводе на русский именуемого "Ванькой Ходоком", я на всякий пожарный всегда держал в том же кейсе). Гуров ответил, что не возражает.