Подполковник Уватенко сообщил мне о наличии согласия начальника Военной академии ГШ генерала Игоря Родионова на интервью "Свободе". К этой встрече я готовился особенно тщательно, и так уж получилось, что в те несколько дней перед встречей с Родионовым позвонил Александр Проханов и предложил заехать к нему на Цветной бульвар. После нашего разговора Александр Андреевич набрал номер генерала Грибкова, тот в свою очередь связался с генералом Альбертом Макашовым, и вот мы с Мишей Елистратовым уже на "стрелке" у гостиницы "Москва". Понимая, что беседа с Макашовым - для меня редкая удача (после августа 91-го генерал вполне заслуженно не жаловал никаких корреспондентов - ни отечественных, ни тем более иностранных), я извелся и перенервничал так, что, несмотря на выпитое, заикался больше обычного. Альберт Михайлович тоже пребывал в несколько нервозном состоянии, не совсем понимая, зачем это Проханов и Грибков уговорили его дать интервью "этому сионистскому радио "Свобода".
Напряжение разрядил следующий эпизод. Очередной раз пройдясь по жидомасонам и сионистам, которые разрушили его страну, Макашов вдруг обернулся к Мише Елистратову, внимательно на него посмотрел и произнес: "Извините уж, если чем обидел вашу нацию". Я не смог сдержать смеха, глядя на остолбеневшего Мишу, выключил звукозапись и, все еще давясь смехом, объяснил генералу, что хотя товарищ Елистратов и похож внешне на представителя "этой самой нации", но он русский, родом из Тамбова и к тому же офицер. Макашов тоже рассмеялся: "Ну извините, Михаил, обознался!" Остальная часть интервью прошла уже в более доверительном ключе. Я до сих пор считаю это интервью с генералом Макашовым одним из лучших материалов, привезенных тогда из Москвы. Да и дать его без цензурных купюр в эфир мне стоило немалой крови.
На следующий день я продолжил общение с российской оппозицией уже в лице моего старого знакомого, генерал-майора запаса Виктора Филатова. Виктор Иванович Филатов - бывший главный редактор "Военно-исторического журнала", уволенный по приказу Горбачева за публикацию отрывков из гитлеровской "Майн кампф" на русском языке. Советским гражданам, по мнению "президента-резидента", отнюдь не за "красивые глазки" получившего звание "почетный немец", вовсе не обязательно было знать о той участи, которую им собирался уготовить нацизм, а то ведь, не ровен час, начнут задумываться, проводить параллели. А что касается так называемого антисемитизма, то в том же Израиле гитлеровский бестселлер давно уже перевели на иврит и одобрили к свободной продаже. (То ли в шутку, а может, и всерьез, но поговаривают, что у нынешнего израильского премьера Шарона "Майн кампф" - настольная книга.)
В 92-м и до самого октября 93-го Виктор Иванович редактировал газету Внутренних войск МВД России "Ситуация", а для моей программы регулярно давал сводки с "фронтов 2-й гражданской". В тот день, когда мы заехали к нему, генерал был в полном одиночестве, супруга и дочь находились на отдыхе, а потому мог позволить себе расслабиться. Расслабительного у меня с собой было литра два, не меньше, а увидев накрытый Виктором Ивановичем стол, согласился пропустить пару рюмок даже бывший за рулем Елистратов. К его великому неудовольствию, я рассказал Филатову о встрече с генералом Макашовым, не упустив и пикантный момент с "обиженной нацией". Филатов посмеялся, потом сказал: "Ничего страшного, Миша, главная примета еврея не в лице, а в том, что значительно ниже. Там-то, надеюсь, все в порядке?" Невнятный ответ Елистратова потонул в новом взрыве хохота. В конце концов развеселился и сам Михаил. Гостеприимного хозяина мы покинули далеко за полночь.
Еще один день я потратил на поправку своего состояния, который раз уже давая себе зарок пить в меру (вопрос в том, как ее определить, эту меру), а ранним утречком дня следующего поехал в сопровождении Уватенко в самый конец Ленинского проспекта. Здание академии ГШ поразило меня своим величием и законченностью форм. Как бы ни злословили некоторые по поводу советской архитектуры, но внешне и Военная академия Генштаба и Минобороны выглядят куда эстетичнее пятиугольной коробки американского военного ведомства.
Родионов принял нас почти сразу. Я заметил на подоконнике приемной подшивку газеты "День" и, нарушая этикет, быстро просмотрел заголовки свежего номера. "Интересуетесь?" - спросил генерал. Я ответил, что знаю Проханова лично, упомянув и его помощь в установлении контакта с Макашовым (мало кто помнит, что генерал Макашов являлся заместителем командующего Закавказским военным округом по боевой подготовке, которым в самом конце 80-х был Игорь Николаевич Родионов). Генерал посмотрел на меня уже несколько другими глазами. Думаю, что это сыграло не последнюю роль в его согласии говорить о тбилисских событиях апреля 89-го, когда он еще раз прошелся по господину грузинскому президенту.
Из этой части интервью я сделал спецпередачу, а так как сам Шеварднадзе, несмотря на все уговоры, напрочь отказался отвечать своему оппоненту, то в эфире вместо грузинского президента пришлось выступать моему коллеге Котико Надирашвили (когда-то он работал у Шеварднадзе помощником, еще в бытность Эдуарда Амвросьевича министром внутренних дел Грузинской ССР). Вскоре я удостоился высочайшей жалобы батоно Эдуарда, переданной в администрацию радиостанции "Свобода". Не знаю, может, такие же жалобы были отправлены и президенту Клинтону, в Конгресс США, или же, того хуже, в ООН, но о планах посещения Грузии ввиду обидчивости главы государства пришлось тут же забыть.
К интервью с генералом Родионовым, как это уже было упомянуто, я готовился очень тщательно, и без ложной скромности могу сказать, что профессиональной постановкой вопросов и точным применением военной терминологии немало удивил не только Игоря Николаевича, но и подполковника Уватенко, не ожидавшего от меня таких обширных познаний в области оперативного искусства и военной стратегии. Только в одном вопросе Родионов не согласился с моей концепцией, назвав боевые действия ОКСВ в Афганистане выполнением оперативно-тактической задачи. Я не стал спорить, хотя свое мнение об имевшей место "тактике без стратегии" изложил в том виде, в каком вы можете его прочесть в предыдущих главах книги. Повторяться не буду.
Генерал Родионов попрощался со мною напутствием "строить вместе великую Россию". Признаюсь, меня до глубины души тронули эти слова. Я пообещал генералу передать запись нашей беседы и фотографии при первой же возможности. Через два года, летом 94-го, один из старших офицеров адъюнкт академии ГШ рассказывал мне, что несколько раз генерал Родионов включал запись той нашей беседы перед аудиторией, дабы некоторые слушатели академии могли поучиться у штатского журналиста четкости постановки вопросов и владению военной терминологией. У меня не было возможности проверить эти слова офицера-адъюнкта.
С генералом Родионовым я пересекся только еще один раз возле здания Минобороны. Он узнал меня, но, кроме обмена приветствиями, ни на что другое у генерала времени не было. Игорь Николаевич произвел впечатление порядочного и вдумчивого русского генерала. Непонятно и тем более жаль, что, став очередным министром обороны России, он поддержал предложение некоторых генштабовских генералов по реорганизации Воздушно-десантных войск, которая на деле грозила их полным расформированием и уничтожением как рода войск и стратегического резерва ВГК.
Остальные мои встречи и интервью, помимо визита в Главный штаб ВМФ и беседы с Героем Советского Союза адмиралом флота Владимиром Чернавиным, а также, пожалуй, еще и беседы с Главным военным прокурором Валентином Паничевым, были не столь интересны. (Я скрепя сердце дал в эфир пустопорожнюю болтовню замначальника Гуманитарной академии контр-адмирала Ивана Барсукова.) К тому времени я понял, что уже изрядно поднадоел со своими куда как завышенными запросами военному ведомству России, и что пора бы сворачиваться да отбывать восвояси, в Мюнхен. Да и срок действия моей визы тоже почти что истек.
Но неожиданную коррекцию в мое "чемоданное настроение" внес Главкомсат ОВС СНГ. Общаясь с председателем Координационного совета Офицерских собраний капитаном 1-го ранга, а вскорости и контр-адмиралом Александром Мочайкиным, я узнал, что этак примерно через неделю на территории штаба состоится заседание КС Офицерских собраний и что неплохо бы было мне на нем поприсутствовать. Послушать и записать на ленту, что думают и говорят офицеры СНГ. Он, Мочайкин, лично приглашает меня на Координационный совет.