На пустыре журналиста действительно ожидал мужчина. Однако вместо обещанных секретов незнакомец внезапно выстрелил в Невзорова из пистолета и тут же бросился бежать. Пуля задела мягкие ткани левой стороны грудной клетки журналиста и прошла навылет. Раненый был помещен в больницу.
Не прошло и месяца со дня этого инцидента, как еще одно покушение, теперь уже с трагическим финалом, произошло в Калуге. Там 10 января 1991 года были убиты главный редактор областной газеты «Знамя» Фомин и председатель профкома треста «Строймеханизация» Калужский. Оба они погибли за то, что были коммунистами. А убийцей оказался местный житель Владимир Воронцов. Об этом преступлении в журнале «Сельская молодежь» О. Подъемщикова писала: «Воронцов решил способствовать успеху перестройки по-своему. Потихоньку начал запасаться оружием. Постепенно в его арсенале появились два ножа, причем один искусно замаскированный под зонтик, пневматическая винтовка, обрез… В 1986 году Воронцов начал составлять список подлежащих уничтожению калужских коммунистов: фамилии, адреса, места работы. Продумывал план убийства каждого из них, просчитывал их путь на работу и с работы, выбирал подходящее для приведения приговора в исполнение место».
Однако в конце 80-х Воронцов женился, и это событие отодвинуло осуществление его планов. Однако ненадолго. В 1990 году, когда почти вся союзная пресса обличала коммунистов во всех грехах, Воронцов вновь вернулся к своему плану. К тому времени он был ярым демократом, состоял в Народном фронте, участвовал в митингах. К январю 1991 года он окончательно созрел для убийства кого-нибудь из местных коммунистов. Как рассказывал сам Воронцов впоследствии, у него были собраны досье на властей предержащих. В списке значились три или четыре секретаря парткома, работники обкома. Он решил начать с Фомина. Все же «Знаменка» — областная газета, газета реакционная. Это понятно: Фомина утверждал обком, сам он член бюро ОК КПСС…
Далее послушаем самого Воронцова: «Числа четвертого января я пришел в редакцию, посмотрел, какая там обстановка, кто сидит в приемной, как расположен редакторский кабинет.
Десятого января сказал жене — я ведь сварщик хороший, — что нашел калым на полтинник, а на самом деле мне нужно было узнать путь Платова — секретаря парткома. Караулил я его, караулил, но так и не встретил. То ли он раньше вышел из дому, то ли вообще не пошел в этот день на работу. В общем, упустил я его. Решил позвонить в редакцию, узнать, когда у них обед. Расчет простой. До обеда у редактора народ, а когда обед только-только кончился, никого не бывает. Пошел в редакцию. Смотрю, подъезжает черная «волга», из нее выходят двое. Вот, думаю, и Фомин.
Кабинет его на третьем этаже, вход через приемную. Поднимаюсь — в руке «дипломат», в нем папка с вырезками и обрез. Папка вот для чего. Я бы дал ему ее, чтобы выгадать время. Там завязочки связаны на два узелка и бантик, еще и склеены. Пока он бы с ними возился, я бы успел достать обрез. В папке у меня были сложены газеты, и, на беду, там же оказалась «Комсомолка» с моим адресом и фамилией — на почте надписали.
Вошел в кабинет, там, кроме Фомина, никого не было. Достал обрез, направил на него, говорю: «Встаньте». Не могу же я в сидячего стрелять — все равно что в лежачего. Он вылупился на меня, усмешечка такая глупо-непонимающая. Ну, не понимает человек, в чем дело. Я выстрелил первый раз, он закричал, я опять выстрелил, после третьего выстрела он успокоился. Знаете, сел так, облокотившись на угол стола, и смотрит. Тут слышу — дверь за спиной открывается, оборачиваюсь — фотокорреспондент Головков, черт его принес. Мужик он здоровый, покрепче меня будет. Я направляю обрез на него, выгнал его из кабинета. Он дверь за собой закрыл. Думаю, ведь буду выходить, он может спрятаться в приемной, схватить меня сзади. Наклонил я обрез и выстрелил через дверь, просто чтобы напугать его. Распахиваю резко дверь, смотрю, а там через приемную след кровяной — значит, ранил я его, а вдруг убил? Тут все у меня в голове перемешалось, жалко малого — невинный человек под руку попал.
Вдруг дверь кабинета распахивается — и оттуда Фомин. Он после трех выстрелов жив оказался (я попал ему в шею, в грудь, в печень), кричит. Я обрез на него поднимаю — и наповал…»
После этого побоища в редакции Воронцов отправился на поиски других «приговоренных к смерти». Платова он так и не нашел, а вот председателя профкома треста «Строймеханизация» Анатолия Калужского застал в его кабинете по месту работы. Два выстрела сразили председателя профкома наповал. После этого у Воронцова кончились патроны, и через несколько минут он был задержан милицией на улице. Состоявшийся вскоре суд приговорил его к расстрелу.