Миша Винницкий был сыном биндюжника (т.е. извозчика) с Госпитальной улицы Одессы. "Япончиком" его прозвали за скуластое лицо и черные глаза, имевшие некоторую раскосость. Молва приписывала ему удивительные по дерзости и смелости налеты. Люди Япончика проникали повсюду. Они наводили ужас на одесских скототорговцев, магазинщиков, купцов средней руки - и те безропотно платили Винницкому щедрую дань, откупаясь от налетов на их конторы и лабазы.
Коренастый узкоглазый щеголь в ярко-кремовом костюме и желтой соломенной шляпе "канотье", с галстуком-бабочкой и бутоньеркой в петлице гулял по Дерибасовской. Городовые делали вид, что не замечают его, прохожие почтительно уступали дорогу.
На Екатерининской улице, в знаменитом кафе Фанкони, у него был постоянный столик. Он был кумиром Молдаванки и часто закатывал шумные пиршества. Столы ломились от даровой еды, водку подавали ведрами, - кормили всех, особенно бедняков, оказавшихся поблизости, - и восхищенная одесская голытьба нарекла Мишу "королем Молдаванки".
Достоверных данных о деятельности Япончика в период с 1905 по 1917 годы нет. Известно, что в 1918 году он располагал "ночной армией" вооруженных до зубов громил - до 10 тысяч человек, - среди которых огромный процент составляли евреи. Речь о каких-то погромах не могла идти именно в силу этого - наоборот, люди Япончика весьма сочувственно относились к революционным организациям и всячески им помогали. По рассказам старых одесситов, эсеровские и анархистские боевые дружины в предреволюционный период вооружались в первую очередь на деньги Винницкого. Интернационализм в формированиях налетчиков был абсолютным, в рядах бандитов встречались и украинцы, и русские, и греки, и армяне, но в отношении еврейского вопроса они, даже если и хотели высказать нечто неприятное своему вожаку, предпочитали помалкивать.
Началась революция, а вместе с ней и частая смена властей в городах и селах Украины; появились немецко-австрийские оккупационные войска, поддержанные частями Центральной Рады. Нависла опасность погромов. В 1918 году Миша Япончик как человек, располагавший баснословными запасами ручного стрелкового оружия, возглавил одну из основных боевых дружин одесской еврейской самообороны. Самооборона (в которую Винницкий послал своих отборных головорезов - молдаван и украинцев, обучавших евреев - портных и часовщиков - обращению с браунингами) несколько раз сталкивалась с отрядами гайдамаков и отбивала их атаки, охраняя еврейские районы города. Авторитет Япончика среди еврейского населения Одессы был огромен - не только благодаря его происхождению, но также и вследствие того, что этот Робин Гуд подпольного мира обладал своеобразным "моральным кодексом". В соответствии с ним нельзя было грабить врачей, учителей, артистов, адвокатов и вообще людей интеллигентных специальностей. Наоборот, беспощадным экспроприациям подлежали богачи, буржуи. Часть денег немедленно распространялась среди беднейшего населения города сразу же после грабежа. Покойный Исаак Бабель перед написанием своих "Одесских рассказов" много времени посвятил сбору информации о своем герое и наверняка смог бы рассказать о нем то, что не вошло ни в одну опубликованную вещь.
В 1919 году Винницкий обратился к командованию 3-й украинской армии с предложением сформировать отдельный полк из своих ребят и отправить на фронт для защиты Одессы.
К этому времени Винницкий уже около двух лет называл себя анархистом. Из налетчиков и люмпен-пролетариата им был сформирован полк, которому красные присвоили наименование 54-го отдельного.
Не менее двух тысяч воров и налетчиков изъявило готовность вступить в это воинское формирование.
"И вот в один прекрасный день - это был поистине прекрасный день для жителей Одессы! - бандиты выступили на передовые позиции.
Япончик сделал все, чтобы это событие надолго осталось в памяти одесситов. Впереди шли музыканты. Люди Япончика собирали их по всему городу. Трубачи и флейтисты из Оперного театра, нищие скрипачи, собиравшиеся по дворам, гармонисты из слободских пивнушек - все они сегодня шагали рядом, играя походные марши и блатные молдаванские мелодии.
Позади оркестра ехал на белом жеребце сам Япончик в кожаной фуражке, в офицерском френче и красных галифе. Два маузера и прямой уланский палаш…