Это были горькие годы, когда французские мальчики спешно отправлялись на одно поле боя за другим в долгой войне за испанское наследство. Их гибель должным образом предварялась патриотическими парадами и патетическими прощаниями; Ватто описал их в «Отъезде войск» с такой тонкостью чувств и техники, что Одран в свою очередь забеспокоился, что его превзойдут. Надеясь получить Римскую премию, Антуан в 1709 году участвует в конкурсе Королевской академии живописи и скульптуры; он получает лишь второй приз, но в 1712 году Академия принимает его в свои ряды. После многих незначительных попыток он достиг вершины своей карьеры с картиной «Отплытие на Китеру» (1717), которая сейчас является одним из самых ценных сокровищ Лувра. Весь Париж рукоплескал ему; восхищенный регент сделал его официальным художником короля, а герцогиня де Берри поручила ему украсить свой замок Ла-Муэтт. Он работал лихорадочно, словно зная, что жить ему осталось всего четыре года. Антуан Кроза, соперничавший с самим Филиппом в качестве мецената, предложил Ватто пансион и постель в своем роскошном отеле; там молодой Антуан изучал лучшую коллекцию, собранную частным лицом. Для Кроза он написал четыре декоративных панно «Времена года». Вскоре, неудовлетворенный роскошью, он переезжает с места на место, даже в Лондон (1719); но угольная пыль и туман заставляют его вернуться в Париж, где он некоторое время живет у торговца картинами Герсена. Для него Антуан за восемь утренних часов написал две стороны вывески, изображающей модных парижан, рассматривающих картины в магазине; над непринужденным реализмом тонкие складки женского платья отливают мерцающим светом, характерным для Ватто. С каждым днем его мучительный кашель становился все сильнее. Надеясь, что сельский воздух поможет ему, он снял дом в Ногене, недалеко от Венсена. Там, в объятиях Герсена и церкви, он и умер (18 июля 1721 года), в возрасте тридцати семи лет.
Долгая болезнь отразилась на его характере и искусстве. Худой и болезненный, нервный и неуверенный, легко утомляемый, редко улыбающийся и редко веселый, он не допускал печали в свое искусство и рисовал жизнь такой, какой ее видели его желания — панораму оживленных актеров и прелестных женщин, оду тоскливой радости. Слишком хрупкий для чувственности, он сохранил среди разнузданности Регентства благопристойность нравов, что отразилось на характере его работ. Он написал несколько обнаженных натур, но они не таили в себе плотских соблазнов; в остальном его женщины были одеты в сияющие костюмы, проходя на цыпочках через прихожие любви. Его кисть колебалась между превратностями актерской игры, ритуалами ухаживания и калейдоскопом неба. Он одел L'Indifférent66 в самые дорогие и лаковые одеяния, какие только можно себе представить. Он изобразил «Французских комедиантов67 в драматической сцене, а итальянский актер Джузеппе Балетти в роли клоуна Жиля68 в коричневом костюме и белых панталонах. Он удивил гитариста69 в настроении амурной меланхолии, и увидел Музыкальную вечеринку70 зачарованного игрой на лютне. Он разместил свои фигуры на мечтательных фонах с игривыми фонтанами, качающимися деревьями и скользящими облаками, с языческой статуей, перекликающейся с Пуссеном, как в «Празднике любви71 или «Елисейские поля».72 Он любил женщин на робком расстоянии, со всей страстью слишком слабого для ухаживания человека; его трогали не столько уютные очертания, сколько блеск их волос и извилистый поток их одеяний. На их одежду он бросал все чары своих красок, словно зная, что благодаря таким одеяниям женщина стала тайной, породившей, помимо человечества, половину остроумия, поэзии и обожания мира.
Так он излил дух в своей самой известной картине — «Посылка к Китеру», где изящные женщины, поддавшись мужскому возбуждению, отправляются со своими придворными на остров, где, по преданию, находился храм Венеры, вышедшей, капая красотой, из моря. Здесь мужчины почти затмевают дам великолепием своих нарядов; но что очаровало Академию, так это нависающее величие деревьев и снежный гребень далекого острова, оттененный солнцем и трогательными облаками. Ватто так понравилась эта тонкая тема, что он написал ее в трех вариациях. В ответ на это Париж выбрал Ватто, чтобы тот передал цвета эпохи Регентства, чтобы он воспевал удовольствия жизни при режиме, который умрет так же быстро, как и проведет свою молодость. По официальному титулу он стал peintre des fêtes galantes, художником городских влюбленных, пасторально пикникующих в безмятежной сельской местности, смешивая Эроса и Пана в единственной религии эпохи. Дыхание меланхолии проходит над этими, казалось бы, беззаботными сценами; эти податливые сильфиды не могли бы быть такими нежными, если бы не знали страданий или не догадывались о краткости обожания. В этом и заключается качество Ватто — тонко передавать прекрасные моменты, которые должны пройти.