Обращая внимание на эту специфику, замечательный советский этнограф профессор С. А. Токарев при характеристике этнических общностей назвал общность рабовладельческой эпохи — «демосом», а феодальной — «народностью». Предложение это исходило из признания того факта, что в античном мире, по мнению С. А. Токарева, носителями этнической общности были рабовладельцы и свободные (демос), рабы же относились к иным этническим группам. В феодальном мире, считает С. А. Токарев, базой этнической общности были крестьяне и горожане (народ), а господствующие классы чаще всего принадлежали к иным этническим группам. Для подобных построений есть объективные факты, однако на классовую эпоху нельзя просто переносить прежнее этническое противопоставление «„мы“ и „они“». Ибо, как подчеркивал Фридрих Энгельс, зарождение классового общества было характерно тем, что «повсюду были перемешаны роды и племена, повсюду среди свободных граждан жили рабы, лица, находившиеся под покровительством, чужестранцы…». Новая историческая обстановка породила новые этнические общности; они отличались от прежних тем, что место естественной связи с родным племенем в феодальную эпоху заступила религиозная общность, а в последующем и государственная принадлежность.
Сохранявшееся противопоставление «„мы“ и „они“» в классовом обществе имело иную окраску, чем в обществе доклассового периода. Нельзя идеализировать прошлое, но помнить его, знать его необходимо и ради настоящего, и, что еще важнее, ради будущего. Гостеприимный охотничий домик, о котором шла речь, впервые ставился на тропах, пересекавших земли именно родного племени. На землях племени появление чужака (несоплеменника) было невозможно. Чужак в лучшем случае был бы просто изгнан, в худшем — убит.
В эпоху сложения народностей (народов) мир делился не только на классы, но и на «своих» и «чужих». Моя вера, мой государь, мой обычай, мой язык были, с моей точки зрения, единственно достойными человека. Именно от тех ранних эпох, как язвы, остались презрительные клички, данные народам их соседями и завоевателями.
Иное поведение, иные боги, иной язык у соседнего племени воспринимались как некая ненормальность, но среди родственных племен ощутить такие различия было всегда сложно. Самые яркие различия лежали на поверхности в физическом облике представителей разных рас. Они-то и стали питательной средой самого постыдного для человечества явления — расизма, который, как это ни покажется странным, не имеет исторических корней в традиционном противопоставлении одних народов другим, а порожден капиталистической эпохой для оправдания насилия европейских колонизаторов над колониальными народами Азии и Африки.
И прав советский антрополог В. П. Алексеев, который в своей книге «В поисках предков (антропология и история)» писал: «Расизм — это толстые книги с учеными выкладками и ссылками, расизм — это лекции в университетах, расизм, наконец, и это самое страшное, — существующее у многих людей чувство брезгливости к представителям иной расы. И то, что расизм проявляется в таких самых разных формах, то обнажая свое жуткое лицо во время фашистских разгулов, то прикидываясь безобидным под маской академических исследований, делает его особо опасным, а порой и трудноуловимым. А сколько простых и хороших людей, обманутых расистской пропагандой, действительно верят в неравенство рас, в существование рас высших и низших, в свою принадлежность непременно к высшей расе! Такие загибы в психике сродни принижающей человека вере в изначальное и вечное существование рабов и господ; этот предрассудок, коренящийся в невежестве, тем более дикий, что он субъективен и опирается в первую очередь на представления о превосходстве своей расы, своей культуры, своей идеологии над другими».
Давнее противопоставление одних народов другим порождало не менее опасные и губительные для поступательного хода исторического развития концепции великодержавного шовинизма и национализма.
Шовинистическая пропаганда ставит своей целью развратить народы, привить им чувство превосходства перед другими этническими общностями и тем самым порождает как неизбежную реакцию национализм, который сам по себе может находить питательную почву в прошлых представлениях. Борьба с шовинизмом и национализмом, разоблачение этих теорий — благородная задача прогрессивного человечества.