Его лук и колчан отделаны серебряными пластинами с орнаментом, напоминающим облака. Рядом с доспехами — скелет коня. Еще сохранились остатки богатой сбруи с мелкими круглыми золотыми бляхами. Хозяин коня и оружия смотрит из могилы пустыми глазницами, а белые длинные фаланги пальцев еще продолжают сжимать древко стрелы.
Закончились археологические раскопки. Военные доспехи остались в местном музее, а останки воинов прибыли в Ленинград, в отдел антропологии Института этнографии АН СССР.
Исследуя останки воинов, антропологи пытаются дать ответ, к какому антропологическому типу могли они относиться, предками каких народов могли быть.
Тот, кому принадлежало оружие, отделанное серебром, имеет такой же облик, как и другие воины. Лишь одна деталь привлекает пристальное внимание: позвонок со стороны грудной клетки (почти у ключицы) поражен стрелой. Наконечник стрелы торчит в позвонке. Но странно и невероятно — не эта стрела принесла воину смерть!
Антропологи вновь исследуют поврежденные временем кости, советуются с анатомами. Вывод один: с наконечником стрелы, торчащим в позвонке, человек жил месяцы или годы, пока смерть вновь не настигла его — в грудной части скелета торчал наконечник копья.
Так кто же этот воин, дважды встретивший смерть?
Стрела летит к низко бегущим облакам, а тонкий пронзительный свист, сопровождающий ее полет, растекается над притихшей степью. Причудливо изрезанные ветром каменные утесы громоздятся на гребне горы. Она высится на западной стороне долины и делит ее на две части: чужую — горную, с высоченными кедрами, бурными речными потоками и свою — степную, ровную, покрытую густой травой. Зеленая по весне трава в засушливое лето быстро желтеет, но сохраняет питательные соки.
Черные войлочные кибитки на четырех колесах, большие круглые юрты разбросаны в излучине Великой реки. С раннего утра и кибитки и юрты покрывает серой пеленой пыль, поднятая стадами овец и верблюдов, табунами лошадей и мелькающими то здесь, то там группами всадников. Порывистый ветер подхватывает пыль с выбитых пастбищ и пригоршнями бросает в лицо. Пыль и яркое степное солнце заставляют прищуривать глаза.
Посвист сигнальной стрелы будит лагерь. Над видимым южным краем степи поднимается дым, и вскоре вспыхивает, соперничая с солнцем, яркое пламя. Сигнал предупреждения об опасности бежит по степи от одного костра к другому. Ближние караулы седлают коней. Раннее утро лагерь встречает поднятым по тревоге.
В лагере три сотни юрт, шесть сотен кибиток, две тысячи всадников, но еще больше детей и женщин, стариков и старух. Скот топчет траву, осушает мелкие водоемы. Люди снимаются с обжитого места и вслед за стадами переходят на новые земли.
Племя кочует. Впереди скачут его всадники. Какая сила преградит им путь? Слабые отступают, мужественные сопротивляются, сильные теснят слабых.
Три сотни юрт, шестьсот кибиток у племени, но уже много месяцев оно вынуждено, покинув родные просторы, уходить все дальше и дальше на север. С юга движутся полчища кыргызов.
Тревога гонит прочь беспокойный сон. Неужели опять в путь? За последние месяцы люди не успевают хоронить убитых. Тени их идут следом. Женщины льют слезы, а дети торопятся стать взрослыми, чтобы с натянутым луком верхом на низкорослых лохматых скакунах мчаться по степи навстречу врагам.
Поколения рождаются для войны, которая длится десятилетиями. Суровая безысходная судьба!
Тревога будит племя. Только белая юрта стоит с наглухо затянутым пологом. Стражники стоят у входа. Стражники стерегут сон правителя — кагана. Племя смотрит на сигнальные костры и каганский шатер. Племя ждет.
Не разбирая дороги, мчится всадник. Он осадил скакуна перед белой юртой и легко соскочил на землю. Неестественная сутулость безобразит рослого воина. Голова низко опущена, а плечи высоко подняты. Он смотрит исподлобья, в его черных глазах пыльные слезинки. Большими руками он трет глаза и размашистым шагом идет к юрте. Широкая грудь, широкая спина. Как это не вяжется со склоненной головой. Кажется, что человек что-то ищет на земле. Вот-вот он поднимет голову… но воин идет согбенным.
Полог белой юрты откидывается, и каган выходит навстречу. Ни приветствий, ни поклонов. Воин смотрит на встревоженное лицо повелителя и улыбается.