И еще одно важное требование для этнографа, отправляющегося в путь, как, кстати, и для всякого вступившего на стезю науки, — оставить дома представление, что наука начинается с него самого, что до него никто ничего толком не сделал. Зараженный подобной «звездной болезнью», исследователь может пренебрежительно отнестись к трудам предшественников и неожиданно повторить, а не дополнить их материал. В багаже этнографа всегда выписки из других работ, словарь (знание языка изучаемого народа — важное условие, однако как трудно быть полиглотом!) и много чистых блокнотов. Если ты поехал только за сбором материала о семейно-брачных отношениях, ты не имеешь права не записать того, что увидел в хозяйственной деятельности народа, те эпические сказания, которые услышал в минуты отдыха или торжественных церемоний. Может ведь случиться и так, что твоя поездка на долгие годы окажется единственной, что, когда приедут другие, они не смогут ни увидеть, ни услышать того, что было доступно тебе.
История этнографических экспедиций в нашей стране уже насчитывает почти два с половиной века и берет начало с Первой академической экспедиции — сухопутного отряда Великой северной экспедиции 1733–1743 гг. В составе ее работали Г. Ф. Миллер, И. Г. Гмелин, С. П. Крашенинников, Г. В. Стеллер, Я. И. Линденау и И. Э. Фишер. В задачу экспедиции входило изучение народов Сибири и Дальнего Востока. Материалы, собранные выдающимися учеными России, и сегодня представляют большую научную ценность.
На протяжении почти 250 лет не прекращались в России и СССР этнографические полевые работы по изучению народов своей страны и зарубежных стран. На опыте многих удач и просчетов вместе с ростом этнографических знаний оттачивалась методика полевых этнографических исследований, которая закреплялась многолетней практикой.
Определились и стали ведущими три основных методических направления деятельности в поле: беседа, эксперимент, наблюдение. Правильное понимание данной методики, сочетание каждого направления дает наилучший результат. Рассмотрим, что понимает этнография под каждым из указанных методов.
Беседа — длительный и, как правило, непринужденный разговор с человеком, который наиболее полно осведомлен о сторонах жизни и культуры своего народа. Беседа для исследователя всегда должна подразумевать какой-то набор вопросов, но задавать их впрямую, как при интервью, бестактно. Лучший метод — вести беседу в процессе совместной работы с информатором, в повседневном общении с ним. Такое достигается тогда, когда этнограф поселяется в жилище информатора и благодаря своему поведению становится как бы членом семьи. Чтобы правильно вести беседу, мало знать, что нужно спросить или как спросить, надо быть уверенным, что получишь наиболее точный ответ, точную информацию. Так может случиться, если правильно сделан выбор информаторов. Люди всюду одинаковы. Как в вашей среде есть многоуважаемые и малоуважаемые соотечественники, так и в группе изучаемого вами народа могут быть лица, которые пользуются авторитетом за ум и знания, и могут быть болтуны, пустобрехи. Вступить в контакт с первыми — добиться успеха, со вторыми — провалить дело. Кстати, первых труднее «разговорить», чем последних. Но недаром говорится, что легкий путь — не самый верный путь.
Этнографы, опираясь на долголетний опыт, возражают социологам, написавшим в одном из методических пособий, что «ведущей формой социального исследования должен быть эксперимент», причем здесь социологи понимают эксперимент в его естественнонаучном значении, как специально поставленное действо, специально подготовленный и осуществленный опыт. Этнографы понимают под экспериментом лишь соучастие в нормально текущем социально значимом событии — ритуальном обряде, свадебной или похоронной церемонии и т. п. На самом деле, представим себе такую ситуацию: вы прибыли на Подкаменную Тунгуску к эвенкам, вы хотели бы собрать материал по свадебному обряду, но неудачно выбрали время работы и никаких свадеб не ожидается… По мысли сторонников поставленного эксперимента, следует организовать свадьбу «понарошку». Так она и будет «понарошку», с огромными купюрами в самой церемонии, которую участники никогда не будут воспринимать как подлинное действие и будут правы. «Экспериментальная свадьба» даст ошибочное представление об одном из традиционных и важных обрядов в жизни любого народа. Следовательно, собранные в таком случае материалы не будут иметь никакого смысла. А теперь представьте себе «экспериментальный похоронный обряд». Каким же фарсом может стать трагическое событие! У этнографа в поле эксперимент означает только одно: тебя пригласили быть соучастником в настоящей свадьбе, в подлинных похоронах, в любой другой торжественной общественной или семейной церемонии. Чтобы так случилось, этнограф должен быть «своим»…