Вначале мы предполагали дождаться в Келлоге установления зимней дороги и отправиться с кетами на такую встречу к озеру Тында. План был заманчивым, но таил серьезные трудности, прежде всего финансового порядка. Для такой поездки, чтобы успеть вернуться еще в этом календарном году (тогда мы прибыли в Туруханск в августе месяце), нам надо было купить две оленьи упряжки (двое санок и восемь оленей) и нанять проводника на обратный путь, ведь нельзя же было заставить елогуйских кетов, которые у озера Тында проводят время вплоть до весны не в праздности, а в охоте, возвращаться вместе с нами. По самым грубым подсчетам, нам не хватило бы и двух смет на такую поездку. Подумав, мы решили, что, пожалуй, более важным будет не то, что мы сможем увидеть у озера Тында, а то, что мы сможем найти у раттовских селькупов как отражение результата долголетних брачных связей с кетами (кетскую культуру мы уже достаточно хорошо представляли). Следовательно, необходимо было попасть в Ратту — центральный поселок — и поработать там месяца два, объездив как можно больше стойбищ.
Чтобы не очень обременять наш бюджет, друзья авиаторы предложили вариант: мы добираемся до Келлога катером, работаем там до октября, а когда станут реки, в Келлог придет рейсовый самолет, заберет нас и сделает прыжок на реку Таз к поселку Ратта. С нас возьмут только за время перелета от Келлога до Ратты, что меньше полетного часа, да за посадку в неизвестном месте. Все будет стоить не так уж много. Вариант нас полностью устроил.
Ратта — самый отдаленный поселок Красноселькупского района. Самолеты сюда не ходили, если не случалось необходимости в санитарном рейсе. Самолеты редко прилетали и в Красноселькуп. Весной по большой воде один раз в год заходил небольшой теплоход и привозил продукты, товары. С райцентром поддерживалась радио- и телефонная связь. Если нужно было выехать туда зимой, то запрягали оленей (ехали две недели, иногда больше), а летом ходили на лодках по реке Таз.
Еще в Туруханске мы условились, что после 25 ноября дадим знать об окончании работ и будем ждать самолет. Я обещал заранее приготовить площадку — проверить лед, поставить вешки. Казалось, все обговорено и для беспокойства не было причин.
Больше месяца мы пробыли в Ратте, съездили на стойбище, пожили в зимних землянках, ходили подледно ловить рыбу. В двадцатых числах ноября уже ударили сильные морозы. Температура падала ниже 40 градусов. Когда очень сильный мороз, надо чаще проверять сеть, которая стоит подо льдом, а то может так прочно заморозить специальные лунки, что не пробьешься до воды и погубишь и сеть, и рыбу. В подледном лове есть свои особенности. Сеть опускают в воду, когда еще нет льда или когда он еще не такой толстый и можно, пробивая через короткие промежутки лунки, протащить ее с помощью палки с берега на берег. На обоих концах сети у берега ставятся толстые лесины, к ним крепятся концы сети, а вокруг лесин пробивается широкое отверстие. Когда приходишь выбирать сеть, то к одному концу привязываешь длинный кляч — веревку, а с другого конца выбираешь ее. Конечно, надо пешней пробить лед, затянувший лунки, и вычерпать его черпаком. Пойманную рыбу вынимаешь из ячеек и бросаешь на лед. Если мороз в 40 градусов, то рыба замерзает мгновенно, из такой рыбы самая вкусная строганина.
В Ратте мы подружились и с группой русских учителей, работавших в здешней средней школе-интернате. Они-то и принесли ту весть, что наша телеграмма о присылке самолета не была отправлена. С конца ноября над всем районом стояла магнитная буря, она сбивала все радиоволны и мешала наладить устойчивую связь с райцентром. Десять дней работники почты и мы вместе с ними сидели у ревущих всеми голосами космоса радиоприемников и радиопередатчиков и не могли выйти на связь ни с Красноселькупом, ни с Туруханском.
То, что творилось в атмосфере, показали разнообразные озаряющие наступившую полярную ночь сполохи — северное сияние. Зрелище было монументальным. В центре иссиня-черного неба вспыхивало огненное кольцо, от него во все стороны бежали зеленовато-белые лучи и на длительное мгновение застывали, уподобляясь куполу Исаакиевского собора. Северное сияние гасло, наступала звездная темнота, и затем вновь, но уже как горная гряда оно появлялось на небосклоне.
Мы бродили по льду реки мимо тщательно расставленных вешек и посадочных флажков и поражались таинственной игре светильников вселенной. Неожиданно небо потемнело, пошел снег. Нас позвали с берега. Радист так и не сумел выйти на Красноселькуп или Туруханск, но зато вышел на Москву. Еще одно чудо техники. Торопясь, мы составили телеграмму в институт и довольно спокойно попросили дирекцию связаться с туруханским аэропортом, чтобы нас вывезли из Ратты.