С той поры как человечество освоило всю ойкумену — территорию, населенную людьми, его ветви вступили в длительные исторические контакты между собой, что позволяет каждому из нас считать себя потомком первопроходцев.
На долгих и длинных дорогах истории встречи племен и народов нередко приводили к рождению нового единства — нового этноса, как это произошло у сородичей Секала. Но бывало и так, что в столкновениях этносов погибал какой-то один из них или даже оба, обескровленные во взаимных битвах и неспособные противостоять нашествию иных народов или стихиям природы. И все же стремление расширить просторы обитания, даже если встречались природные или социальные препятствия, было неистребимым, и наши предки, появившись в разных районах Земли, положили начало истории человечества — его географической главы и тем самым неизбежно открыли его другую, этнографическую главу. Люди стали накапливать знания о самих себе и себе подобных. Так начинался сбор первичных этнографических знаний, начиналась этнография.
ГЛАВА 2. КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ
Старинная легенда, попавшая вместе с другими в Библию, гласит, что всевышний очень разгневался на людей, которые дерзнули построить башню до неба. Вавилонская башня от божьего гнева разрушилась, а люди были разбросаны по всему свету. Дабы дерзкие не смогли вновь соединить свои усилия и попытаться повторить неугодное, всевышний воздвиг меж ними языковой барьер.
Создатели легенды о Вавилонской башне жили в реальном разноязычном мире и стремились как-то объяснить такой факт.
Различия в языке, в цвете кожи, в образе жизни люди подмечали с древности и пытались найти этому объяснение — или сверхъестественное, или близкое к истине, реальное. История сохранила редкие свидетельства древних авторов, поражающие не только глубиной суждения об иных землях и населяющих их племенах, но и удивительной прозорливостью в толковании пройденных человечеством исторических этапов.
В высказываниях древних с истиной соседствовала, конечно, выдумка, фантазия, а то и откровенное осуждение «нынешнего века» и противопоставление его «веку минувшему», изображаемому как век счастья и свободы, как золотой век.
О золотом веке, якобы существовавшем прежде, когда люди имели вдоволь пищи и досуга, говорит в поэме «Труды и дни» древнегреческий поэт и философ Гесиод (VIII–VII вв. до н. э.). С ним спорит, ему возражает древнеримский поэт и философ Тит Лукреций Кар (I в. до н. э.), предвосхитивший в своей замечательной поэме «О природе вещей» многие современные взгляды на историю человеческого общества, на постепенную смену эпох, принятую в археологии.
О прошлом человечества спорили, как на ристалище, через века поэт Древней Греции и поэт Древнего Рима.
Обиженный судьями, несправедливо разрешившими его земельную тяжбу с братом, Гесиод написал поэму «Труды и дни», где мудрое прошлое нарек золотым веком, а современный ему мир — наихудшим из поколений — железным поколением.
О прошлом Гесиод писал так:
А вот что он поведал о днях своей современности:
Приведенные строфы не столько воспевают золотой век (так характеризует литературная традиция поэму Гесиода), сколько осуждают современный для поэта мир. И все же золотого века в прошлом не было — так утверждал, так рассуждал и писал римский поэт Тит Лукреций Кар спустя семь столетий.
Вот что было в прошлом у человека и человечества:
Тит Лукреций Кар блистательными строфами изложил жизнь первобытного человека, насыщенную постоянной борьбой за существование, жизнь, в начале которой человек не знал огня, питался сырым мясом, применял каменные орудия, но затем научился добывать огонь, выплавлять бронзу и в конце концов железо, разумно посадил полезные растения на специальных участках земли — будущих полях и приручил добродушных животных, ставших его верными спутниками. Не праздности предавался человек той тяжелой эпохи, и постоянным трудом добывал средства для существования.
О прошлом античные авторы не только спорили. Они пытались понять прошлое и рассказать о давно прошедшем современникам, поведать о других народах и странах. Первые сведения о жизни и труде древних людей попали в исторические и географические трактаты.
«Хеопс (египетский фараон, около 2800 г. до н. э. — Р. И.) поверг страну во всевозможные бедствия; во-первых, он запер все святилища и запретил им приносить жертвы, а потом заставил всех египтян работать на него. Одним было приказано из каменоломен, находившихся в горах Аравии, таскать камни до самого Нила; другим, после того как камни были переправлены на судах через реку, повелел он таскать их к так называемой Ливийской горе. Работали постоянно по десять мириад (мириада — 10 тыс. — Р. И.); каждая мириада — по три месяца. Времени же прошло, пока народ томился над постройкой дороги, по которой таскали камни, десять лет; дело это, — замечает великий древнегреческий историк Геродот, собравший и опубликовавший сведения о египетской пирамиде Хеопса еще в V в. до н. э., — как мне кажется, только немногим было легче сооружения самой пирамиды. На постройку этой дороги и подземных помещений в том холме, на котором находятся пирамиды, ушло десять лет; эти помещения он сделал себе как усыпальницу на острове, проведя канал из Нила. Сооружение же самой пирамиды длилось двадцать лет…» И, как бы предвидя через два с половиной тысячелетия немое восхищение громоздкостью сооружения и желание приписать его космическим пришельцам, мудрый Геродот сообщил: «Сделана же эта пирамида следующим образом: она ступенчатая; ступени эти одни называют уступами, другие — маленькими алтарями. Как только ей был придан такой вид, то машинами, сделанными из коротких бревен, стали поднимать оставшиеся камни; поднимали сначала с земли на первую ступень. Потом камни перекладывали на вторую машину, стоявшую на этой первой ступени; с нее же на вторую ступень камень тащили с помощью другой машины. Машин было столько, сколько было ступеней…»
Да, в обществе, предшествующем царству фараонов, в ту эпоху, когда существовали родовая организация и первобытнообщинный строй, не было праздного золотого века, но было равенство между людьми, и, обладая примитивными орудиями труда, в борьбе за свое существование люди объединялись в родственные коллективы для совместной работы, и каждый был зависим от своих сородичей. Тогда не могло быть пирамиды для одного и подневольного труда для всех. Эпоха доклассового общества — самая длительная в прожитом человечеством времени: она охватывает почти миллион лет, и если считать первым классовым обществом на земле Древнее царство Египта, то пора существования классового строя будет измеряться всего в пять тысяч лет до Великого Октября, начавшего новую безграничную во времени эпоху бесклассового общества. Пять тысяч лет — песчинка в прожитом миллионолетии, и память древних как протест устанавливаемому имущественному неравенству возвращалась на заре классовой эпохи к первобытнообщинным отношениям.