10 января 49 г. до н. э. Цезарь переходит реку Рубикон, отделявшую Галлию от Италии, и начинает гражданскую войну с Помпеем. Она увенчалась установлением диктатуры Юлия Цезаря в Римской империи. Своеобразным оправдательным документом для истории служат его записки «Гражданская война», которые носят сугубо политический, полемический характер. В 44 г. до н. э. Цезарь был убит, но смерть его не привела к возрождению аристократической республики — она уже изжила себя. В Риме была установлена военная диктатура рабовладельцев в форме принципата.
В I и II вв. н. э. Римская империя достигает своего наибольшего могущества, владения ее простираются значительно дальше, чем прежде, что способствует появлению историко-географических сочинений, получающих значительный общественный резонанс. Почти вслед за записками Цезаря появляется гигантский труд Страбона «География», состоящий из 17 книг, в которых описано или упомянуто достаточно достоверно о восьмистах народах, населявших территорию, ограниченную на северо-западе Британскими островами, на северо-востоке Балтийским морем, на юго-востоке Индией, на юго-западе Северной Африкой. Страбон родился около 63 г. до н. э. и умер в 24 г. н. э. Он принадлежал к той древнегреческой аристократии, которая после завоевания Греции Римом сохранила свои привилегии и активно сотрудничала с римской администрацией. Подобно историку II в. до н. э. Полибию — автору «Всеобщей истории», Страбон способствовал обогащению римской культурной традиции достижениями древних греков.
В многотомном и многотрудном сочинении Страбона «География» не только даны исторически верные детали культуры и быта многих народов, но и затрагиваются проблемы происхождения отдельных из них и делается попытка критического анализа прежних свидетельств.
Любопытны в этой связи ставшие знаменитыми сообщения о женском обществе воинственных амазонок. Вот что пишет о них Страбон: «Как говорят, в горах над Албанией (район Кавказа) обитают амазонки… утверждают вместе с тем, что амазонки живут в соседстве с гаргарейцами в северных предгорьях тех частей Кавказских гор, которые называются Керавнийскими… (10 месяцев в году) амазонки употребляют только для себя, выполняя отдельные работы, как пахота, садоводство, уход за скотом и в особенности за лошадьми; наиболее сильные из амазонок занимаются главным образом охотой верхом на лошадях и военными упражнениями. С детства у всех них выжигают правую грудь, чтобы свободно пользоваться правой рукой при всяком занятии, и прежде всего при метании копья. У них в ходу также лук, боевой топор и легкий щит; из шкур зверей очи изготавливают шлемы, плащи и пояса. Весной у них есть два особых месяца, когда они поднимаются на соседнюю гору, отделяющую их от гаргарейцев. По некоему стародавнему обычаю и гаргарейцы также восходят на эту гору, чтобы, совершив вместе с женщинами жертвоприношение, сойтись с ними для деторождения; сходятся они тайком и в темноте, кто с кем попало; сделав женщин беременными, гаргарейцы отпускают их домой. Всех новорожденных женского пола амазонки оставляют у себя, младенцев же мужского рода приносят на воспитание гаргарейцам. Каждый гаргареец принимает любого принесенного ему младенца, считая его по поведению своим сыном».
Тут же Страбон дает весьма важные примечания:
«Со сказанием об амазонках произошло нечто странное. Дело в том, что во всех остальных сказаниях мифические и исторические элементы разграничены. Ведь старина, вымысел и чудесное называются мифами, история же — будь то древняя или новая — требует истины, а чудесному в ней нет места, или оно встречается редко. Что же касается амазонок, то о них всегда — и раньше, и теперь — были в ходу одни и те же сказания, сплошь чудесные и невероятные. Кто, например, поверит, что когда-нибудь, войско, город или племя могло состоять из одних женщин без мужчин?.. В самом деле, это допущение равносильно тому, если сказать, что тогдашние мужчины были женщинами, а женщины — мужчинами. Более того, такие же сказания об амазонках распространены и теперь, и наша склонность верить больше древним сказаниям, чем современным, еще более усиливает упомянутую странность».
Самое любопытное в истории накопления этнографических знаний заключается в том, что сведения Страбона об амазонках, оцененные древнегреческим географом скептически, многократно приводились в наше время для доказательства существования эпохи господства женщин — матриархата.
Не мог в своем сочинении Страбон обойти вниманием и скифов, о которых писал Геродот, названный Страбоном первым географом мира. «На Иберийской равнине, — пишет Страбон, — обитает население, более склонное к земледелию и миру, которое одевается на армянский и мидийский лад; горную страну, напротив, занимают простолюдины и воины, живущие по обычаям скифов и сарматов, соседями и родственниками которых они являются; однако они занимаются также и земледелием. В случае каких-нибудь тревожных обстоятельств они выставляют много тысяч воинов как из своей среды, так из числа скифов и сарматов».
В копилку этнографических знаний внес вклад Плиний Старший (23–79 гг. н. э.), автор «Естественной истории». В ее 37 томов вошли многие данные по географии, этнографии, истории, космографии, биологии, медицине, минералогии, искусству и другим отраслям знаний из Геродота, Страбона, Цезаря и других ранних авторов.
Особое место в истории этнографических знаний занимают труды Корнелия Тацита. Только за последние десятилетия литературное наследие этого политика, философа и историка переиздано на разных языках. Его «Германию» изучал и использовал в своих историко-этнографических исследованиях о древних германцах Фридрих Энгельс.
Современник жестокой диктатуры римских рабовладельцев так называемого периода принципата, Тацит родился в 55 г. н. э. и скончался около 117 г. Он был, по выражению Пушкина, «бичом тиранов». Литературное творчество Тацита чаще всего называют обвинительной речью человека, не удовлетворенного положением дел в государстве и возмущенного монаршей несправедливостью по отношению к близким ему людям. Тацит был заметной фигурой в римском государственном аппарате — наместником одной из галльских областей Рима. Когда императором Домицианом была несправедливо задета честь его тестя — наместника Британии Юлия Агриколы, он разразился блистательным панегириком «Юлий Агрикола».
«Истории» (описание истории Римской империи от смерти Нерона до смерти Домициана, очевидцем многих событий был сам Тацит), «Анналы» (18 книг исторического содержания, и в частности о германском походе племянника Тиберия) и «О происхождении, местожительстве и нравах германских племен, или Германия» — таковы главные исторические и этнографические труды Тацита. Несомненно, им было написано больше, но и из этих главных трудов не все дошло до наших дней. Очень мало сохранилось от «Историй»; из 18 книг «Анналов» уцелели первые четыре, начало пятой, часть шестой и книги с одиннадцатой по шестнадцатую. Зато пережили свой век и своего создателя и панегирик тестю, и небольшая по объему, но удивительно емкая по содержанию «Германия».
В сочинении «Юлий Агрикола», посвященном жизнеописанию знаменитого римского полководца и его походам на Британские острова, в главах с десятой по четырнадцатую дан очерк географии и этнографии Британии по различным письменным источникам и, главное, по рассказам многократно бывавшего там Агриколы.
«Кто населял Британию в древнейшие времена, исконные ли ее уроженцы или прибывшие сюда чужестранцы, как обычно у варваров, — никому не известно. Внешность же у британцев самая разнообразная, и отсюда обилие всевозможных догадок… Взвесив все это, можно считать вероятным, что в целом именно галлы заняли и заселили ближайший к ним остров. Из-за приверженности к тем же религиозным верованиям здесь можно увидеть такие же священнодействия, как и у галлов; да и языки тех и других мало чем отличаются…»
Эта краткая и точная справка Тацита звучит как вступление к современной этнографической статье о древней Британии.