Арсений Дмитриевич начал работать над архивными материалами, чтобы выяснить: кто был этот капитан Российско-Американской компании, занимавшийся между прочим и собиранием естественнонаучных и этнографических коллекций? Почему он передал свои собрания через академика Шренка, а не лично и при каких обстоятельствах? Почему носил он фамилию, указывающую как будто на духовное происхождение? Каковы были его имя и отчество и почему ни в сопроводительных документах, ни в представлении Шренка они не были упомянуты?
Такие вопросы волновали Авдеева, а упоминание И. П. Магидовича в работе 1953 г. «Русские мореплаватели» об Архимандритове как об «известном русском мореплавателе» XIX в., носившем титул «вольный шкипер», не могло разрешить их. Вот что писал по поводу справки Магидовича сам Авдеев: «Сведения, опубликованные в этой справке, не только не разъясняют недоуменные вопросы, но еще больше умножают их количество. Что же это за исследователь, имя и отчество которого выяснить не удалось, а вместе с тем он заслуживает быть упомянутым в списке известных русских мореплавателей? Как может быть известным деятель, о котором нельзя сообщить ни одной даты? И почему остались неизвестными время его рождения, смерти и вообще даты его деятельности? Что представляет собой должность „вольный шкипер“ и кому присваивалось это звание?»
В книге Магидовича было упомянуто, что Архимандритов по поручению главного правителя компании М. Д. Тебенькова описал побережье полуострова Кенай, остров Кадьяк и ряд других островов у берегов Северной Америки.
Авдеев предпринимает розыск в архивах морских служб и компании. Розыск напоминает захватывающую приключенческую повесть. В замечаниях Тебенькова удается прочитать, что задачу описания берегов «отчетисто выполнил» штурман Архимандритов. В списке пассажиров и экипажа компанейского корабля «Николай», который вышел 8 августа 1837 г. из Кронштадта в Ново-Архангельск, под номером 22 был обнаружен «воспитанник компании креол Ларион Архимандритов». Вторая запись была на двенадцать лет моложе первой. Авдеев обратил внимание на законоположения Российской Империи о креолах — детях, родившихся от браков между русскими и алеутками, как законнорожденных, так и незаконнорожденных (то есть от брака, не освященного церковью). Арсений Дмитриевич прочитал внимательнее своих предшественников труд П. А. Тихменева, изданный в 1863 г. и посвященный истории Российско-Американской компании.
Заинтересовавшись собирателем алеутских масок, советский этнограф открыл новую важную страницу в истории алеутского народа — имя его выдающегося деятеля Иллариона (или Лариона) Архимандритова.
Незаконнорожденный креол Ларион, получивший и имя и фамилию при крещении, был на редкость смышленым мальчишкой. До восьми лет он жил, как живут алеуты, в доме матери, учился охоте и управлению кожаной лодкой. Узнавал и познавал тайны океана.
Позднее мать отпустила его в построенную для детей креолов и русских школу в Ново-Архангельске. Решением попечительского совета компании Лариона взяли на полное обеспечение как «воспитанника компании». Учился он хорошо, и, так как по уставу компании предписывалось, что «незаконнорожденные креолы должны быть призрены и обучены на иждивении компании попечениями колониального управления», он не испытывал особенной нужды. Достигнув семнадцатилетнего возраста, Ларион был направлен компанией в Санкт-Петербург в училище торгового мореплавания. В этом не было ничего необычного. Как писал Тихменев, «по выпуске из мужской школы воспитанники, одаренные хорошими способностями и оказавшие хорошие успехи в науках, отправляемы были для окончательного образования в С.-Петербург в училище торгового мореплавания. Выпускники торгового училища получали звание „вольного штурмана“».
Пять лет провел Ларион в столице Российской Империи. Нам не суждено узнать ни его дел, ни мыслей той поры. На борт «Николая» в 1837 г. вступил двадцатидвухлетний «вольный штурман», или «вольный шкипер», как его назвали позднее, Архимандритов, чтобы вернуться на родину и продолжать служить Российско-Американской компании.
По уставу компании он должен был прослужить ей как бы в погашение долга за образование и содержание пятнадцать лет, однако в «Табели чиновников и других при должности служащих людей в колониях Российско-Американской компании к 1-му мая 1840 г.» Архимандритов был зачислен на «бессрочную службу». Незаконнорожденного Иллариона компания «за свое призрение» закабаляла пожизненно.
Служба Архимандритова не оказалась бессрочной, так как история начертала срок самого существования компании, и это была служба мужественного человека чести и долга.
Осень 1844 г. начиналась порывистыми ветрами и хлесткими дождями. Четвертый год Илларион Архимандритов плавал вольным штурманом на компанейском корабле «Александр I». Заканчивалось наиобычнейшее плавание от Калифорнии в порт Ново-Архангельск, когда резко потемневшее небо дохнуло грозным предвестником шторма. Шторм осенью не удивлял российских моряков, к нему привыкли и не проявляли особого беспокойства. В ночь на 14 сентября до родной гавани оставалось чуть больше трех дней пути. Вдруг океан смешался с небом, задышал огромными валами волн, закружил водоворотом, а ветры, разъярившись, накинулись на корабельные паруса и мачты.
Старший по вахте штурман Красильников даже не успел поднять командира судна капитана Кадникова, отдыхавшего в каюте. Ни Красильников, ни двое рулевых матросов, которым помогал юнга, не смогли вовремя убрать паруса и развернуть корабль. Огромная волна вдруг накрыла судно с правой стороны, развернула его к ветру и отдала бушующей стихии. За первой волной через палубу прокатилась вторая, еще более мощная, и увлекла в пучину Красильникова, рулевых матросов, юнгу. Сильный напор воды выломил борта, сломал гик, гафель и штурвал, снес нактоуз и все шлюпки с бортов, а также световые люки. Вода хлынула во внутреннюю часть корабля, стала быстро заполнять ее.
Свободные от вахты матросы с ужасом просыпались и бросались наверх, где их сшибали волны. Капитан Кадников ринулся из каюты, но выход был прочно закрыт остатками надстройки. Он попытался разломать стенку, но очередной вал швырнул судно и так тряхнул капитанскую каюту, что Кадников не удержался и рухнул на острый угол стола. Капитан был убит, судно беспомощно болталось среди гигантских волн, команда металась в панике.
Проснувшись в своей каюте, Архимандритов рванул дверь и чуть не захлебнулся водой, ринувшейся на него. Вода закрывала ему путь на палубу. Он слышал предсмертный крик капитана, полные ужаса стоны матросов и, преодолевая страх и препятствия на пути, устремился на верхнюю палубу. Израненный обломками, продрогший в воде, Архимандритов выбрался наверх и бросился к рулю.
Сохраняя спокойствие и уверенность в голосе, вольный штурман дал приказ тотчас же привести корабль в бейдевинд. Приказ повторять не пришлось. Командный голос заставил людей опомниться и начать действовать. Умело направляя руль, Архимандритов поставил судно в более или менее безопасное положение к волнам и распорядился начать заделку пробоин и откачку воды.
Двое суток носило израненное ураганом судно по штормовому океану. Двое суток Архимандритов и вся команда, слушавшая его приказы беспрекословно, боролись со стихией, продолжая путь к родной гавани.
17 сентября компанейский корабль «Александр I» появился на рейде Ново-Архангельска. Пришло поврежденное штормом, но спасенное мужеством людей, оказавшихся под начальством Иллариона Архимандритова, судно.
Не было человека в Ново-Архангельске, который бы не восхищался мужеством и отвагой вольного штурмана, его превосходными знаниями мореходного дела. Когда прошли необходимые, но по существу формальные расспросы команды о всех перипетиях гибели капитана Кадникова и матросов, правление компании обратилось к престолу с просьбой о награждении Архимандритова. И «штурман Архимандритов, — как писал историограф Тихменев, — благоразумной и энергической распорядительности и необыкновенному присутствию духа которого компания вполне обязана была спасением корабля, всемилостивейше награжден по представлению главного правления ее золотою медалью для ношения на шее на ленте ордена св. Анны».