— Поспит немного, сил наберется, — проговорила Ясва. — Съела, твоя Светла, что не ей предназначалось. Хворь дурную я вывела. До завтра не кормить. Пусть сама есть попросит.
— Ой, спасибо, Ясвушка!
Мужик бухнулся ведьме в ноги, и Ясва недовольно отдёрнула свою юбку.
— А ты пойди на ту опушку и положи в два раза больше того, что было! Понял?
— Ой, понял! Понял Ясвушка! Выручила! Проси, что хочешь!
Ведьма глянула на меня и потом проговорила.
— Есть одёжа ненужная? Мне вот ученицу бы одеть…
— Так ить… есть, конечно! А ну! Чего стоите, рты раскрыли! Принесите!
Мужик так гаркнул на двух девиц, что у стены стояли, да молчали всё время, что те аж подпрыгнули.
Я тихонько подёргала Ясву за рукав.
— А… зачем мне…?
— Негоже молодой да красивой девке в бабском да старом ходить… — тихо промолвила она в ответ.
Спорить я не стала. Ничего плохого в одежде Ясвы я не видела. Ну да ей виднее…
Две молодки принесли мне рубахи штопанные, но всё же носить можно было, сарафан синий, красивый… у меня такого никогда не было. И судя по лицу одной из девушек, сарафан новый не ношенный даже. Видимо своё отдаёт…
— Вот Ясвушка! Бери! Оно хоть и старенькое, да носить ещё можно.
— Сарафан не нужен, — тут же сказала ведьма. — Уже успели на него зависти напускать да злости, что забирают.
Мужик так глянул на девиц, что те аж зарделись, как маки на лугу от стыда.
Встала бабка с лавки и полезла в большой берестяной короб. Она что-то перекладывала и выудила простенький льняной сарафан, без вышивки, но сделанный ладно и умело. Подойдя ко мне, она вложила его мне в руки.
— Бери, милая… мне не пригодится, а ты ещё поносишь.
Я поклонилась старой женщине в пояс.
— Благодарствую, хозяюшка.
Ясва тоже кивнула и вышла в сени, поманив за собой мужика. Едва мы оказались на крыльце, как ведьма мрачно посмотрела на мужика и упёрла руки в бока.
— Что ж ты детям-то своим дозволяешь себя так вести? А ну как бы леший утащил? И ищи потом, что иглу в сене! Твоя-то дурёха легко отделалась, Зван!
— Дак… это… Ясвушка… толки всё это! Бабкины сказки…!
— Ах, сказки! — сузила глаза Ясва, — а что ж тогда ко мне за помощью прибежал! Лечили бы сами.
— Дак лечили… — поник мужик. — С десяток куриных яиц разбили, и всю задницу дедовником отхлестали…
Я чуть не подавилась смехом. Зато Ясва засмеялась во весь рот.
— Ой, чудные вы люди… в бабкины россказни не верите, а лечите, как пращуры завещали. Ну, по заднице она за дело получила. И что б больше чужого не брала. А ты, Зван, на то место, каравай принеси! И что б больше…!
— Конечно, Ясвушка! — тут же закивал мужик. — Всё исполню! Всё сделаю!
Ведьма кивнула мне, и мы пошли обратно в лес. Едва вышли за тын деревенский, как лесная тропка тут же появилась под нашими ногами и повела нас домой.
— Умаялась… — проговорила Ясва. — Тяжело становится.
— Так сейчас отдохнём! Только до избы доберёмся!
Ясва едва видно улыбнулась.
— Спасибо, бельчонок. Поняла, что приключилось?
— Ну… девушка съела подношение для леса… и леший её наказал?
Ведьма кивнула.
— Когда приносишь дар лесу, или нечисти лесной, чтобы не трогала, то передаёшь пищу людскую в Навь. Еда становится опасной для живых. Поэтому даже животные её не трогают. Всякий зверь чует, что опасно брать, а что нет. А чем лечила?
— Травы зверобой, тысячелистник… и, кажется, ещё мята была.
— Молодец… — протянула ведьма, одобрительно покосившись на меня. — Схватываешь на лету. А уголёк зачем?
— Что б всю дурноту в себя вобрал?
— Хорошо, — снова кивнула Ясва. — Быстро тебя обучу. А там уж…
Но она замолчала на полуслове.
К избе мы вышли, когда солнце уже высоко было. Ясва с досады сплюнула.
— Эх, хотела кореньев насобирать… да где уж теперь. Только завтра идти… Ладно уж. Пойдём, покажу, как избу защитить.
Те камушки, которые вкруг лежали, не простыми были. Ясва объяснила, что тут забор строй не строй, а всё растащат. Мавки, лешие, русалки, лесовики… Они мёртвое дерево жалеют. В лес относят. Да и не любила ведьма заборы. Мол, от кого ей тут отгораживаться. От прошлой ведьмы достался ей вот такой оберег из камней. Камушки не простые: каждый из них был принесён лесной нечистью, и на каждый камень ведьма нанесла капельку крови. Так же делала и Ясва. Когда капельки стирались, она колола себе палец и ставила новую метку.
— А для чего же это нужно? Если тут отгораживаться не от кого?
— А от людей, которые лихо несут, с дурными мыслями меня ищут, зла желают, или выгоды недоброй, — тут же ответила Ясва. — Нечисть лесная бесхитростная. Лгать не будет. Да и не умеет. И зла просто так делать не будет. А люди могут…