Прошел лишь год после самоубийства Форрестола - и новый казус в Вашингтоне. На заседании в государственном департаменте, посвященном все тем же проблемам подготовки к конфронтации с Советским Союзом с использованием ядерного оружия, новый министр обороны Льюис Джонсон вдруг начал орать на изумленных собеседников и, не желая слушать возражений, стрелой вылетел из комнаты в сопровождении высокопоставленных генералов своей свиты. Не сразу, только в сентябре, Трумэн счет необходимым уволить Джонсона, который позднее подвергся операции на мозге8. Конечно, политическое безумие далеко не всегда дополняется безумием клиническим, но и частичные совпадения достаточно красноречивы.
Приход в 1953 году к власти в Вашингтоне республиканской администрации не привел к кардинальным переменам. Как писал один американский историк, «Эйзенхауэр и Даллес использовали образ падающих костяшек домино, чтобы иллюстрировать свое мнение, что кризис в Индокитае может в конечном счете поставить под угрозу британские и американские позиции в западной части Тихого океана»9. Согласно «теории домино», страны предстают в виде «группы костяшек, неизбежно падающих одна за другой, если только опрокидывается первая костяшка»10. «Теория домино» стала для Вашингтона одним из главных обоснований контрреволюционного интервенционизма не только в 50-е годы, но и позднее, во времена вьетнамской войны. «Соединенные Штаты в период «холодной войны», •- писал один американский исследователь, - подобно Древнему Риму, были затронуты всеми политическими проблемами мира. Поэтому потеря, вызванная переходом даже одной только страны на сторону коммунизма, не являясь сама по себе материальной угрозой американской безопасности, приводила к следствиям, которые крайне беспокоили официальных лиц в Вашингтоне… Они были сильно озабочены как внешней формой, так и сутью событий, и было много разговоров о домино»". А сколько случаев обострения «холодной войны» можно насчитать в политике правящих кругов США и до, и после того, как вошло в лексикон само это понятие! В 1954- 1955 годах были отмечены симптомы некоторого смягчения международного климата, а уже осенью 1956 года снова развязывается злобная антисоветская кампания, включавшая планы вооруженной помощи участникам контрреволюционного мятежа в Венгрии. Попытки Вашингтона расширить масштабы контрреволюционного интервенционизма были чреваты угрозой мировой войны. Американские планы вмешательства оказались неосуществимыми. «Без того, чтобы основные страны Европы спонтанно сплотились с нами (невероятная перспектива), мы ничего не могли сделать»12, - напишет позднее Д. Эйзенхауэр.
Следующий, 1957 год нанес сокрушительный удар по планам сторонников «американского века». Э. Бенсон, министр в правительстве Эйзенхауэра, писал: «Это был год первого и второго спутников… Мы по-новому взглянули на нашу науку, наши школы, нашу оборону, наши союзы»13. На рубеже 50-х и 60-х годов были попытки ослабить напряженность в отношениях между США и СССР - ив это же время состоялся провокационный полет американского шпионского самолета У-2 над советской территорией, явно несовместимый с заявлениями Вашингтона о стремлении к нормализации этих отношений. Первые шаги администрации президента Джона Кеннеди в сторону признания новых реальностей в мире, связанных с возрастанием экономического и оборонного потенциала стран социалистического содружества, сопровождались началом развертывания преступной войны США против Вьетнама, надолго заморозившей еще слабые ростки разумного подхода американской стороны к международным проблемам.
Поистине бесконечен ряд контрреволюционных интервенций и заговоров, которыми заполнена история политики империалистических держав в годы «холодной войны» в Европе и Азии, в Африке и Латинской Америке! По данным доклада, подготовленного по инициативе коалиции американских организаций сторонников контроля над вооружениями, не менее 10 миллионов человек погибли в так называемых «локальных войнах», развязанных империализмом после второй мировой войны14. Не раз американская политика, основанная на доктринах «балансирования на грани войны», «освобождения», «отбрасывания коммунизма», «массированного возмездия», подводила мир к пропасти ядерного конфликта.
Была ли неизбежной «холодная война»? Во второй половине 40-х и в 50-е годы буржуазные политики и теоретики давали, как правило, однозначно утвердительный ответ, ссылаясь на мнимую «советскую угрозу», «коммунистическую агрессию», требуя «освобождения» народов социалистических стран. В конце 50-х годов проявился кризис политики и вместе с ней идеологии «холодной войны». В 1960 году Дж. Кеннеди, вскоре ставший президентом США, писал в своей книге «Стратегия мира» («The Strategy of Peace»): «Провозглашенная с гордостью восемь лет назад политика «освобождения» оказалась обманом и иллюзией. Мы должны развивать и иметь наготове в отношении Восточной Европы более гибкий и лучше приспособленный к обстоятельствам способ действий»15. После коренного изменения в соотношении сил на международной арене в пользу социализма часть правящих кругов США осознала бесперспективность цепляния за обанкротившуюся политику «холодной войны». Усилились поиски метода подрыва социалистических стран изнутри, «размягчения социализма». Все большую ставку делали воинствующие круги Запада на разжигание националистических настроений. Феодальный национализм был орудием монархической реакции в борьбе против буржуазной демократии. Буржуазный национализм, широко использованный правящими классами внутри отдельных стран против рабочего движения и как идеологическое обоснование несправедливых, захватнических войн, превратился в одно из главных орудий империалистической реакции в борьбе на мировой арене против социализма.
Без систематической, годами и десятилетиями проводившейся идеологической обработки населения в духе реакционного национализма, без капитуляции перед ним оппортунистов было бы невозможно погнать массы в 1914 году на империалистическую бойню, которая обошлась человечеству в 10 миллионов убитых и 20 миллионов искалеченных, поглотила огромные ценности, созданные трудом нескольких поколений. Без человеконенавистнической, расистской идеологии нацизма и самоубийственной «мюнхенской» политики попустительства агрессору невозможна была бы вторая мировая война, унесшая жизни 50 миллионов человек, в том числе 20 миллионов граждан Советского Союза. Двух этих напоминаний достаточно, чтобы видеть, каких чудовищных жертв потребовал для себя в XX веке молох реакционного национализма.
В противоречиях современной эпохи, противоборстве капитализма и социализма империалистическая буржуазия неизменно использовала национализм и для идеологического «оправдания» навязанной ею конфронтации в сфере межгосударственных отношений, для укрепления собственного тыла и во все большей степени в попытках подорвать единство передового - социалистического - лагеря. По мере того, как исчезало военно-техническое превосходство буржуазного лагеря, реакция все большую ставку делала на национализм как важное орудие, с помощью которого она стремилась вернуть мир к худшим дням «холодной войны». Отсюда стремление буржуазных авторов представить современное развитие как процесс «победы» национализма над коммунизмом и т. п.16