Теперь Алексей твёрдо знал, как будет действовать, и поэтому спокойно дожидался развязки. Когда речи-проповеди прекратились, микрофон вручили Марии, и она неровным тихим голосом, обращаясь на русском языке, в короткой прощальной речи сказала, что "любит всех и принимает смерть для того, чтобы никто из вас её отныне не боялся".
В этот момент откуда-то издалека ударили три новых прожектора. Один из них ярко осветил спиралевидный эшафот, заставленный носилками с мертвецами, и лестницу, ведущую на верхнюю площадку. А два других выхватили из предрассветного мрака невероятных размеров мрачно-зелёное дерево, возвышающееся позади эшафота и своими неровными корявыми ветвями плотно заслоняющее просвет, ведущий к дунайскому берегу.
"Чёртов Иггдрасиль! -- немедленно пронеслось в голове. -- Спектакль разыграли, как по нотам... Мерзкие и подлые рабы древних мифов! Если бы вы знали, как я вас всех ненавижу!"
Раздался удар в небольшой колокол, Мария поклонилась публике и слегка поддерживаемая под руки сопровождающими, медленно направилась к лестнице. Поставив ногу на первую ступень, она улыбнулась, ещё раз помахала всем рукой и самостоятельно пошла наверх.
"Как только в достаточной степени вспыхнет пламя, я немедленно окажусь там, на верхней площадке, и останусь рядом с ней!" -- произнёс про себя Алексей, радуясь наступившему после минут смятения душевному спокойствию. Но пока ещё оставалось время, он счёл необходимым сосредоточился над решением тактической задачи: с какой стороны, дабы максимально долго оставаться незамеченным, ему следует подбираться к огненной плахе, как взбегать на площадку, кричать что-либо оттуда или действовать молча...
Потянулись томительные минуты ожидания. Поднявшись наверх башни, Мария развернулась в сторону рассвета. Было хорошо заметно, как её руки с невероятной силой вцепились в стальной парапет. Внизу, под башней, сразу же возникло какое-то не вполне понятное оживление. Вскарабкавшись на нижний ярус и вытянув шею в узком проходе между мертвецами, Каплицкий громким шёпотом что-то пытался сказать Марии. Из обрывка, донесённого ветром, Алексей понял, что он просит Марию развернуться лицом к зрителям, находившимся с северной стороны. Однако та, не шелохнувшись, продолжала с упорством смотреть в сторону востока.
"Только барабанной дроби не хватает!" -- усмехнулся про себя Алексей и в тот же момент отчётливо увидел, как из труб, образующих нижний ярус спирали, вырвались длинные языки синего пламени. Над поляной немедленно пронёсся неуловимый вздох -- то ли от ужаса, то ли от облегченья.
Пламя поднималось выше, приблизившись ко второму витку и на некоторое время там замерев, словно накапливая силы для следующего броска наверх. Спустя минуту послышался громогласный "Ах!" -- и безжалостное пламя скакнуло на очередную ступень.
Алексей невольно поразился чудовищной предусмотрительности инженеров, придумавших и изготовивших этот погребальный помост. И в тот же миг, глядя на вовсю бушующие у земли огненные языки почти двухметровой высоты и на поджариваемые в них трупы, которые попеременно вздрагивали и лопались от дьявольского пламени, он с ужасом сообразил, что не сумеет преодолеть эту огненную стену и добраться до площадки, где в подлом одиночестве будет умирать его возлюбленная. А раз так -- то она никогда не узнает, что он вовсе не предал её и был с нею рядом в последний и самый страшный миг, когда вколотые в кровь наркотики смогут перестать действовать и тогда весь ужас происходящего выплеснется наружу и разорвёт сердце!
Не успев найти ответ на эту оглушающую мысль, Алексей сорвался с места и со всех ног бросился бежать. Но лишь спустя несколько мгновений, преодолевая тяжесть от преодолеваемой преграды и чувствуя, как по щеке течёт кровь от раны, прочерченной острыми шипами боярышника, он осознал, что рвётся не к пылающему помосту, а почему-то вглубь чащи. "Что со мной? Неужели я спасаю шкуру? Надо немедленно вернуться назад!" -- выстрелило в его голове.
Он остановился, чтобы подчинить вышедшее из повиновения тело импульсу ясной и сознательной воли, как вдруг его взгляд упал на поблескивающий за ветками хромированный бок газовой бочки.
В следующий же миг он был рядом с ней, и дрожащими от перенапряжения руками, сдирая с ладоней целые лоскуты кожи, вгонял в землю тугой газовый вентиль, от которого уходил в траву затянутый в стальную сетку шланг.
Результат от прекращения подачи газа не замедлил сказаться -- было заметно, как огонь на эшафоте погас, на поляне послышались шум и громкие голоса, и вскоре он увидел из-за деревьев, как в его направлении быстрым шагом двинулись несколько человек.