"Сюда нам!" -- крикнул Петрович, стремясь перекричать грохот колёс. Разведчики выбежали на насыпь и устремились за ускользающими вперёд вагонами. Как назло, мимо проплывали, один за другим, грузовые теплушки и плотно обтянутые стальной сеткой вагоны с легковыми автомобилями, на которые невозможно было запрыгнуть. Пятый... пятнадцатый... двадцать пятый... состав скоро закончится. Неужели у них ничего не выйдет? Алексей на бегу обернулся, и -- о чудо! -- в конце состава увидел две платформы, на которых были закреплены огромные самосвалы. "Петрович! Там наши две, в конце! Запрыгиваем!"
Вцепившись в борт платформы на уровне груди и отталкиваясь носками сапог от уходящей из-под ног щебёнки, вздыбленной бетонными рёбрами шпал, взрывным усилием рук они оба сумели подтянуться и перевалиться на грязный промасленный пол. Замерев там, несколько минут они оба молчали, затем Здравый поинтересовался:
-- Живой?
-- Живой.
-- Курить хочешь?
-- Да. А что, есть?
-- Уже есть.
Только теперь Алексей заметил, что на спине у Петровича был закреплён небольшой рюкзачок. Он снял его и уже хотел было продемонстрировать содержимое, как вдруг привстал, глянул в направлении движения состава и произнёс:
-- К самому Ржеву подъезжаем. Надо бы укрыться!
И, заглянув под днище самосвала, добавил :
-- Сюда, что ли...
-- А может наверх, в кузов?
Еще в момент абордажа платформы Алексей успел поразиться огромным размерам самосвальных кузовов, в каждом из которых, наверное, мог бы разместиться лёгкий танк. У идеи укрыться в столь неуязвимом месте, конечно же, не могло быть альтернативы. Уже через минуту друзья были там, и Алексей получил возможность закурить предоставленную Петровичем странную папиросу с белоснежной вставкой на месте мундштука и непривычно мягким дымом.
-- Я видел, ты ещё на рынке табачком разжился. А у меня это -- первая... за семьдесят лет.
-- Ну, так ведь это ж никогда не бывает поздно!
Вблизи Ржева поезд начал тормозить, и сигареты пришлось потушить -- дым мог выдать их местонахождение. Однако судя по всему, предосторожности себя не оправдали: поезд проследовал Ржев без остановки, в чём Алексей удостоверился, на миг выглянув из кузова после того, как состав вновь стал набирать ход. Совершенно не чувствуя холода, Алексей лежал на металлическом дне и зачарованно глядел в начинающее темнеть небо. Где-то на северо-востоке уже начинали появляться первые звезды, и их торжественный выход на вечерний небосклон заставлял сердце биться сильнее... Да, он был жив, он вновь видел мир во всём его богатстве и многообразии, он приближался к Москве, где, конечно же, должны были остаться хоть какие-то следы от прошлого, оттолкнувшись от которых он сумеет начать жизнь новую и желанную, наполненную клокотавшей внутри него энергией и неутраченным смыслом.
И хотя все неприятности, приключившиеся сегодня, удивительным образом отдалялись, на глазах теряя угрожающую актуальность, по прошествии некоторого времени Алексей поинтересовался, каким образом его удалось освободить.
Петрович, позёвывая от усталости и обилия свежего воздуха, рассказал следующее.
Общаясь с инвалидом-ветераном и даже распевая вместо него песни, он, Петрович, конечно же, зорко и неотступно наблюдал за Алексеем. Он прекрасно видел и драку, и "забор в полицию". Когда Алексея отводили в участок, Петрович обратил внимание инвалида на то, что их импровизированный совместный концерт уже собрал достаточно денег, и что самое время отметить знакомство в кафе, из окна которого полицейский участок прекрасно просматривался.
Инвалид, по словам Петровича, оказался прекрасной души человеком, гвардии сержантом Советской Армии, героем афганской войны, антифашистом и настоящим патриотом. После второго стакана водки Петрович вкратце поведал ему, что явился сюда со своим командиром прямо и непосредственно из одна тысяча девятьсот сорок второго года. Самое удивительное, что этот рассказ совершенно не ошеломил и, более того, даже не удивил инвалида. Он полностью согласился со всем, что услышал из уст Петровича, и предложил любое содействие и помощь.
Сержант-инвалид подробно и афористично отвечал на расспросы сержанта госбезопасности о том, что происходит в городе, стране и мире. Трудно сказать, действительно ли он воспринимал Петровича как фантастическим образом явившегося пришельца из прошлого, или же просто был рад подвернувшейся возможности поделиться своими представлениями о современной жизни с приличным и уважительно беседующим с ним человеком, -- но из его рассказов Здравый сумел почерпнуть массу бесценных данных.