Векша сломал на берегу сухую прошлогоднюю камышину, продолбил ее прутиком, надел через плечо торбу, бросил в нее камень, чтобы она затонула в воде, и побрел в сагу.
Прячась за кустами ивняка, пробрался к чистой воде, взял камышину в рот, бесшумно опустился на дно, наверху лишь кончик камышины остался.
Шел медленно, ноги вязли в иле. Уже подумал, что прошел мимо табуна, как вдруг увидел над головой утиные лапки. Протянул руку, быстро схватил за них птицу и дернул к себе.
Утка отчаянно вырывалась под водой, пока он не втолкнул ее в торбу. Угомонил эту, а тут показалась еще одна. И та вскоре очутилась в торбе. Но эта, когда он затягивал ее под воду, громко закрякала, всполошила весь табун. Он поднялся и полетел - об этом Векша догадался по движению воды.
Хотел уже вынырнуть, как заметил вверху довольно большую тень. "Гусь!.." - обрадовался и, выпустив изо рта дудочку, схватил обеимы руками птицу за лапы. Гусыня попалась крупная, билась так, что вода забурлила, словно в котле, насилу ее угомонил.
- Вот это ловы! - дивились все, когда Векша выбрел на берег со своей добычей.- И откуда ты такой взялся?
Рыжеусый дозорец поплыл на своей утлой лодчонке, поднял убитую дичь, собрал стрелы и пригласил всех прийти к его костру несколько погодя, когда он приготовит вечерю.
Одну утку дозорец отдал Векше, чтобы тот отнес ее своему хозяину. На курган к дозорцу Векша выбрался поздно, когда Куделя и Путята улеглись спать. Рыжеусый сидел у костра. Сегодня ночью был его черед сторожить на кургане огонь.
- Что же ты так запоздал? У нас тут такая вечеря была! Вои еще меду настоявшегося принесли. Ну, ничего, садись, и для тебя кое-что приберег...
Спать Векше не хотелось, и он долго сидел у костра с рыжеусым. Тот рассказывал о ратных походах, в которых бывал не однажды, о суровой жизни дозорцев. И Векшу расспрашивал - кто он. и откуда.
Только перед рассветом Векша прилег на короткий отдых. Берега постепенно менялись. В начале пути леса подступали к самой воде, а теперь лишь кое-где виднелись небольшие рощицы, низкий кустарник да кудрявые одиночные вербы. А то все, куда ни кинешь взгляд, степь да степь, травами высокими да цветами пестрыми, точно коврами, покрытая. И нигде ни жилья, ни человека. Только птицы кружат стаями над беспредельностью просторов да изредка высунет голову из густой травы сайгак или рыжая остромордая лисица.
Однажды в полдень, когда разомлевшие от зноя гребцы, пустив челны по течению, позволили себе кратковременный отдых, Векша заметил в поле на дальнем холме черную точку.
- Коршун, наверное, сидит? - тронул за плечо Путяту.
- Угу, - буркнул Путята, даже не глянув в ту сторону. Зато Куделя сразу поднял глаза на холм.
- Выслеживают, волки проклятые...- пробормотал встревоженно.
- Какие волки? - не понял Векша.
- Не волки, а печенеги, чтобы им вороны глаза повыклевали! - сказал сердито Куделя и, направив свою однодревку к соседнему челну, на котором советовались встревоженные гости, перебрался в него.
- Кого же они тут выслеживают? - снова обратился Векша к Путяте.
- Да кого же, как не нас, - нехотя ответил тот.
- Нас? - удивился Векша.- Зачем мы им?
- Ясно зачем - пограбить хотят, невольников захватить.
- А хозяин говорил, что у Игоря с ихним ханом договор про мир.
- Договор есть, и поклялись его не нарушать, но печенеги не всегда выполняют свои обещания.
- Как же они нас пограбят? Мы ведь на воде.
- Около порогов нападают, когда мы на сушу выходим. А еще когда в море буря поднимется и суда к берегу причалят. Чего, думаешь, вои сопровождают наш поход? Чтобы его оборонять.
- Куделя, вишь, об этом умолчал...
- Ну, ясно. Зачем говорить такое? Если бы сказал, ты бы к нему не нанялся. Он меня с самого начала предостерег, чтобы я ничего тебе не рассказывал. А тепер ты все равно никуда не денешься... Эге, сейчас ему нелегко найти охочего в поход. Печенеги все чаще нападают. Думаешь, я поплыл бы, если бы на то моя воля? Приходится...- вздохнул.- Им, гостям, что? Попадет в полон - есть на что выкупиться. А нам... известно: из пальца меду не добудешь... Да ты не трусь. На этот раз вон какие пожертвования возложили Велесу! Будет оберегать. И воев сколько послал с нами князь! Если и нападут печенеги, отобьемся, непременно отобьемся.
- Ну и лис же наш хозяин! - покачал головой Векша. - Выходит: мягко стлал, да жестко спать.
- А так, так: показывал коня, продал козленка.
Между тем на холме рядом с одной черной точкой появилось еще несколько.
- Тьфу на вас, поганцы! - выкрикнул кто-то.
- Тьфу! Тьфу! - зазвучало на челнах.
Глава седьмая
ДНЕПРОВСКИЕ ПОРОГИ
Теперь поход на короткие ночлеги останавливался поодаль от берега. На сушу не выходили. Спали в челнах. Гребцы притомились и обессилели без горячей пищи.
Когда же впереди показался скалистый, поросший лесом остров, все обрадовались. Наконец-то, можно будет и еды наварить, и отдохнуть в безопасности.
Как только причалили, Векша взял из челна тонкий с тремя остриями остень [острога], взобрался на низко склонившуюся над рекой вербу.
Солнце стояло в небе еще довольно высоко и хорошо просвечивало воду сквозь ветви.
Вот важно проплыл черноспинный окунь, смешно поводя красными плавниками, точно щеголял ими. Потом явилась стайка серебристых верховодок.
Рыбки долго играли на одном месте, пока на них не налетела большая щука. Она, как стрела, выпущенная из лука, шмыгнула сквозь стайку, на ходу схватив ненасытной пастью рыбинку. Стайку словно сдунуло.
Вскоре приплыла еще одна такая же крупная щука. А может, вернулась та же. Видно, надеялась еще тут поживиться. Как только она подплыла, Векша быстро ткнул в нее остенем. Хищница неистово забилась, но с острия соскользнуть не смогла.
Выбросив щуку на сухое, Векша снова уставился взглядом в воду. Довольно долго около вербы не показывалась никакая рыба. У Векши уже и рука онемела. Когда он устраивал ее поудобнее, невзначай сорвал с ветки лист, и тот, покружив, упал на воду. Сразу же из глубины вынырнул огромный сомище и, шевеля тонкими розовыми усами на непомерно крупной черной голове, медленно подплыл к листу.
Сначала Векша даже испугался, подумал, что сам водяной всплывает к нему, но это длилось одно мгновение. Подняв остень, он с разгона вогнал его сому в голову.
Пока Векша рыбачил, Куделя с Путятой заново перевязывали поклажу.
- Зачем это? - спросил Векша, бросая на траву нанизанных на лозину сома и щуку. - Вода ведь тихая.
- Тиха она, тиха, да берегись лиха, - мрачно ответил; гость.- Попадешь на камень, все через борт вылетит... О, добрый улов! - повеселел, завидев добычу.
- Камень на воде?! - недоверчиво усмехнулся Векша.- Это же не земля.
- То-то и беда, что не земля, - вздохнул Куделя.- На земле можно объехать, а тут... Камень дальше пойдет поперек реки. Ударишься о него - одни щепки от челна останутся.
Рыбу готовил сам Куделя. Почистил, посолил, завернул в какие-то пахучие, с прожилками, напоминающие лопушиные, листья, закопал в песок, а сверху разложил костер. Получилась такая вкусная вечеря, что они втроем за один присест и сома, и щуку съели.
С тех пор все в походе пошло по-иному. В путь трогались не затемно, как всегда, а ждали, пока совсем не рассветет. Били: поклоны ласковому Даждьбогу, приносили жертвы водяным духам, чтобы те не переворачивали челны, не подставляли под днище острые камни, не направляли челны на опасные водовороты, и отплывали с приспущенными ветрилами судно за судном.
И дальше еще попадались им большие и малые острова, но около них уже не останавливались. Русло сузилось, быстрее стало течение.