– Ага, царём, – хохотнул Виктор, и Андрею вдруг представилось, что и Александр II вот так же ехал, ехал по улице, и в него бросили бомбу. Он стал тревожно вглядываться во встречных прохожих.
– Знакомых высматриваешь? – заметил его сосредоточенность Виктор.
– Нет, ничего, показалось просто, – отшутился Андрей, а про себя подумал: «Никогда больше в карету не сяду».
Потом приятели расстались, и Вяльцев, взволнованный неожиданным переживанием, по дороге домой вспомнил ещё один казус из школьных лет, с трудовиком. Совсем уж странный казус… Когда урок труда заканчивался, нужно было прибрать рабочее место, и трудовик иногда не отпускал целый класс, пока последний не закончит: все стояли возле своих мест и ждали копушу. А иногда отпускал тех, кто сразу, первыми прибрались, а остальных – оставлял. Зная это, Андрей всегда очень быстро наводил порядок: когда уроки труда бывали последними, никакого желания торчать лишние пять минут в школе не возникало. И однажды, зимой, учитель отпустил одного Андрея, а весь класс остался. Собственно, для Андрея-то не произошло ничего необычного: он попрощался, вышел из кабинета, оделся в гардеробе и ушёл домой. А назавтра ребята рассказали ему: все стояли, ждали, когда их тоже отпустят, а трудовик вдруг глянул в окно и сказал: «Вон какая девочка идёт». Все тоже посмотрели – и увидели Андрея, шедшего мимо школы. Рассмеялись, сказали, что это не девочка, а Андрей.
О происшествии быстро забыли, и никаких последствий оно не возымело. Но позже, уже будучи взрослым, Андрей как-то вспомнил о случившемся и прокрутил всё в памяти. Школа располагалась между многоэтажками и обширным пустырём, за которым и жил Андрей. Очень мало школьников ходило этой дорогой: почти все жили в многоэтажках. А кабинет труда находился как раз в крыле школы, обращённом на пустырь, и Андрей всегда проходил мимо, отчего трудовик его и заприметил. И произошло следующее: отпустив одного Андрея, учитель задержал остальных ещё на пять-семь минут, чтобы тот оделся, вышел из школы и прошёл под окнами. Учитель задержал весь класс, чтобы указать на Андрея: «Вон какая девочка идёт».
Почему он назвал его девочкой? Может быть, Андрей тогда носил пальто, покроенное для девочек? Обычно пальто мальчиков имели отложные вороты, у Андрея было со стоячим. Может быть, оно и застёгивалось налево? Ни Андрей, ни его друзья не обращали на это внимания. А трудовик – обратил? И решил ещё всему классу на это указать? Хотел, чтобы его девочкой дразнили? Но ребята ничего толком не поняли, разок посмеялись и забыли.
С тем трудовиком ни у кого в классе не то что конфликтов, с ним и отношений-то никаких не было. И сам он не был открытой сволочью, как математичка. А вот потянуло его на подлость: приметил, рассчитал, осуществил и остался в стороне, как бы ни при чём.
Глава 19
Нужно соблюдать конспирацию. Всегда. Везде. Иначе – провал.
Нужно быть незаметным, ничьего внимания не привлекать. Вести себя спокойно. Не нервничать, не паниковать. Нервозность – выдаёт.
Так учил Резидент. И ребята, находясь под влиянием его изречений, еженедельные беседы с соцпедагогом воспринимали как допрос. Рассказывая о своих делах, особенно о пользовании интернетом, они упоминали соцсети, видосики, новости футбола и – реже – политики, прочую лабуду, но ни разу и словом не обмолвились о «Явочной квартире». Когда Тамара Васильевна заводила речь о компьютерных играх, они пробовали отшучиваться «Тетрисом», но она не верила, и приходилось пускать в ход «Майнкрафт», к которому они относились с прохладцей: «Первомарт» был круче.
После каждой беседы ребята собирались для обсуждения. Пересказывали вопросы и ответы, стараясь ничего не упустить, потому что всё считалось важным. Придумали ежедневную явку: перед третьим уроком встречались в условленном месте, возле кабинета химии (Николай и Иван всегда приходили вдвоём, что, по мнению Сергея, подрывало конспиративность). Встретившись, убеждались, что всё в порядке, и шли на урок.
Вскоре от Резидента начали поступать задания. Сперва простые, больше для проверки. Но однажды Николаю назначили настоящую встречу со связным, который передаст ему «литературу» для всей группы. И в условленное время Николай явился на указанный бульвар и сел на – «вторая, третья» – четвёртую скамью. Было морозно, промерзала поясница; хотелось встать, размяться, пройтись. Но он продолжал сидеть: ему так велели. Сидеть и ждать, иначе связной ошибётся, примет за него кого-то чужого, отдаст «литературу» врагам. И – провал.
Как выглядит связной, Николай не знал. Зато связному было известно, как выглядит он, во что одет, какая надпись на его рюкзаке. Всё очень серьёзно, очень ответственно. Холодно, но надо ждать.