– А тебе завидно? У нас тоже есть отличник в классе, а мне начхать, – не без гордости объявил Ванёк.
– Да не завидую я ему! Он просто урод. Давайте ему наваляем, а?..
– Сам и наваляй, если так неймётся, – бросил Колян и пошёл дальше. За ним потянулись и остальные.
И уже на выходе из парка Серёга неожиданно ляпнул:
– А прикиньте, если б мы его сожгли?..
– Кого? – не поняли остальные.
– Путина, презика нашего. Андрей Саныч говорил, что его убить трудно. А вот если б мы его сейчас реально сожгли…
– Чё ты выдумываешь! – буркнул Ванёк. – Мы портрет сожгли, а не презика.
Глава 24
– …А вот почему я должен идти на выборы, голосовать? Мне вообще выборы до лампочки! Я в них не верю. Мне жалко тратить на это своё личное время. Чтобы прийти, показать паспорт, взять бумажку, пройти в кабинку, поставить крестик и бросить бумажку в урну – мне личного времени жалко! Раньше на выборах был порог явки, человек хоть так свою гражданскую позицию выражал: не пришёл голосовать – не верю в выборы. Не признаю их легитимность – и всё тут! А потом и порог отменили, но голосовать всё равно принуждают. Зачем? Зачем вот это-то? Ну, пусть проголосуют сто человек на всю Россию и выберут президента страны. Так нет же, заставляют: иди, голосуй, потом по спискам проверим. Мало того, что приходится работать в эти дни, торчать в комиссии, так нужно ещё тащиться на свой участок.
– Ты в комиссии сидишь?
– А как же! Сами-то процедуры голосования проходят в школах, вот школы и пашут. Организовывают, так сказать. А учителей выгоняют на работу, в комиссии. Ты разве не знал?
– Ну, не интересовался, – сказал Грузинов с лёгким пренебрежением. – Я на выборы вообще не хожу.
– Вот и я хочу так же! – всё более возбуждаясь от собственной злости продолжал Вяльцев. – А меня – заставляют!
– А ты не ходи. Плюнь.
– Я однажды так и сделал. Так Удальцова потом меня премии лишила. Ей после выборов список присылают: кто был на выборах, кто не был…
– Заставляют голосовать за Путина?
– До этого пока не дошло. Голосуй за кого хочешь. Я, честно сказать, бюллетени порчу. В отместку.
– Это мальчишество. Несерьёзно, – резюмировал Грузинов, однако без пренебрежения.
Приятели сидели в кафе, куда Вяльцев, по случаю весенних каникул, заявился прямо в будний день, аккурат после обеда. Удальцова опять улетела на отдых, и многие учителя, пользуясь благоприятным отсутствием директора, уходили с работы пораньше. Вяльцев и Репова тоже не засиживались, но покидали школу порознь. Первым, как и положено кавалеру, отчаливал Вяльцев. Проходя мимо кабинета Ольги Михайловны, Андрей Александрович перед уходом как бы походя прощался с ней, но это было условным сигналом: минут через десять Ольга Михайловна потихоньку запирала кабинет и, шмыгнув мимо вечно сонного охранника, мелким торопливым шагом направлялась к условленной детской площадке в нескольких кварталах от школы, где её и поджидал Андрей. Ольга становилась всё более близкой, всё более доступной, и жажда новой жизни наполняла Андрея безотчётной радостью и ребяческой верой в то, что всё непременно свершится. Но, стараясь по вечерам хоть как-то смирить разбредавшиеся мысли, Вяльцев неожиданно впадал в депрессию, осознавая, что новая жизнь для него невозможна без новой работы. Поэтому, когда в конце каникул снова объявился Грузинов и захотел повидаться, Вяльцев ухватился за подвернувшуюся возможность прозондировать почву и обсудить дальнейшие перспективы.
Грузинов пришёл на встречу озабоченным, по-деловому задумчивым, отчего вести беседу приходилось Вяльцеву, который, стремясь подобраться к главной теме, попросту скатился на жалобы. Удальцову, выкроившую себе очередную курортную недельку, Вяльцев злобно называл крепостницей.
– Ничего за полтора века не изменилось, ничего! – доказывал он изредка поддакивавшему Грузинову. – Та же крепостная система: в школе, везде, повсюду! Уселись на наши шею и жируют. Вся школа работает, а директор на заморском пляже нежится. Ей, крепостнице, можно!
– Сам-то где отдыхаешь? – неожиданно спросил Грузинов.
– В Севастополь собирался, – неуверенно проговорил Вяльцев и добавил: – Как-никак, историческое место. Надо посетить, раз уж Крым вернули.
– Да, прирастает Россия курортами. А в Европу планируешь? Там исторических мест – уйма.
Вяльцев поджал губы. Втайне он всегда завидовал учительницам, которые, благодаря хорошо зарабатывавшим мужьям, каждое лето совершали вояжи и в Рим, и в Венецию, и в Париж. Теперь же зависть подпитывалась желанием куда-нибудь съездить с Ольгой, полюбоваться Афинским акрополем, Колизеем. И неосуществимость этого томила Вяльцева.