– Мы вообще сможем сделать вакцину?
– Каждый год приходится прививаться от гриппа, потому что штаммы меняются. Сраный грипп, Мойра, которому – сколько? – сотни лет! По сравнению с этим грипп – да его, считай, и нет вовсе. Здесь дело не только в скорости – дело в формах. Кинь фрагмент этой Жизни на пригодную планету – и не пройдет и года, как она станет его планетой. Хотя есть ли для этого «непригодная» планета – вопрос открытый.
– Я все же хочу мыслить более позитивно, – взбудораженно, немного суетливо и явно не довольствуясь созданным Куртом мрачным настроем, произнесла наконец-то Анна. – Вы сказали одну правильную вещь: эта Жизнь обладает бешеным потенциалом, и когда мы сможем хотя бы примерно его измерить и вычленить нужные сегменты, то со всеми нашими болезнями, будь то грипп или рак, можно попрощаться.
– Вы ведь уже знакомы? – Курт хотел чуть разбавить обстановку, видя включившуюся в игру Мойру, решившую испытать самоуверенную девушку. – Анна…
– Знакомы. – Мойра не сводила взгляда с Анны. Скромной и невзрачной внешности, несколько с лишним весом при росте в метр шестьдесят, она выглядела старше своих молодых лет. – И я согласна, потенциал безграничен, но не растеряем ли мы человечность, пытаясь обуздать его?
– Человечность – немного примитивный термин, мы же сами его придумали. Да и не важно это будет, как только наука, как и всегда, принесет свои результаты, как, например, медицина. – Анне игра явно давалась с трудом, но она держалась молодцом, что также подметила Мойра, чуть-чуть позволяя краям губ создавать улыбку. – Все же познавалось через опыты и тесты, где были непредвиденные жертвы, здесь – то же самое.
– Вы правы, Анна. Разница лишь в том, что в основе медицины нет геноцида.
Курт хотел было вмешаться, но решил просто взять нейтралитет: уж слишком часто он влезал в разборки между женщинами, и ему хватило этого с лихвой, чтобы понять, когда стоит взять самоотвод.
– Его и здесь нет.
– Поясните.
– Ну, во-первых, геноцид по определению…
– Анна, вы считаете, я не знаю определений? Мы с вами прекрасно осознаем, в каком ключе я использовала такой оборот, не стоит принижать себя, вы же умная девушка.
– Все дело в сравнении. Если мы сможем извлечь хотя бы десять процентов от потенциала находки, используя для нашей выгоды, той же медицины, чтобы бороться с болезнями вроде рака или деменции, то в математическом эквиваленте количество спасенных в перспективе будет стоить той цены, которую мы заплатим сейчас один раз.
– А если это будет не один раз?
Обе все это время не сводили друг с друга глаз, но все же Мойра побеждала по всем фронтам, потому что в ее распоряжении были и возраст, и характер, а главное – терпение, которым ее речь так сильно выделялась на фоне нервничающей, торопящейся и всецело ощущающей эмоциональный проигрыш Анны.
– В любом случае цена приемлема. Цель – не только научиться бороться с новой Жизнью, а взять от нее все возможное. Уверена, что если посчитать всех людей, чьи жизни были загублены за всю историю человечества медицинской халатностью, то число будет огромно, но лишь обособленно на фоне спасенных за тот же период.
Мойра улыбалась: всегда приятно видеть окрепшую на глазах силу человеческого духа и интеллекта.
– Скажите, Анна, а как в таком случае понять, где та черта, переход через которую превратит исследование ради спасения в эксперимент ради фанатизма?
– Я… – резко начала Анна, но сразу умолкла, не найдя в своей голове ответа на этот вопрос.
– В этом и проблема, дорогая моя, в этом и проблема! Раз мы не можем создать границы, то мы должны – именно должны – воспринимать это с негативной точки зрения. Вдруг военные захотят использовать находку как оружие против врага? Достоин ли враг такой смерти? А кто будет выбирать врага? А если кто-то будет против возможных побочных эффектов от той же вакцины? Ну а если же это выйдет из-под контроля, то как это остановить? – Мойра подошла ближе, глядя в ее принимающие поражение маленькие глаза. – Сделать хуже всегда намного легче, чем сделать лучше. В нашем случае любое «хуже» может стать катализатором уничтожения всей известной нам жизни.