– Вот опять – уходит от нас, бросает, как ненужную вещь! Ладно, на меня плевать, хоть бы мать пожалела, чертовка неблагодарная!
Света обернулась, желая уже что-то крикнуть, как вдруг заметила, что на несколько метров дальше освещение внутри уже чуть угасло, привнеся больше темноты. Ворчание отца уже не так ее волновало, как тот странный факт, что чем она от них дальше, тем больший мрак их окружает, как бы пряча всех троих. Пару метров к семье – и вот освещение включилось больше, а тьма рассеялась. Но только мольбы мужчины стали тише, дав понять, что ей нужно выбрать свой путь. Из этих размышлений ее вывел громкий удар ведра на стол: внутри была кровь с тела, которую мать налила в кружку и передала ребенку, возбудив в Свете вновь пламя ярости в адрес этих людей. Уже ударяя предплечьями, она кричала и просила не делать этого – но все было зря: мать лишь отмахнулась от нее, игнорируя все слова и создаваемый шум, – и ребенок стал пить то, что дали.
– Я останусь! Слышите, больше не уйду и буду с вами, только хватит…
– Слышала, мать, че говорит дочь? Останется она. Вдруг совесть проснулась! Раньше плевать было на всех, лишь бы работу свою делать, искать свое место в жизни, помогать людям, а о самых родных-то не думала, пока не присралось, да! Как можно верить тебе, девка ты этакая, что вновь не бросишь нас?
– Да уйдет она, что ты возишься с ней! Посмотри на нее – все думает о том мужике, чужом человеке, между прочим, который ей уже дороже нас с тобой. А она все везде поспеть хочет, словно и не наша дочь даже. Может, в родильном подменили, ей-богу, понять не могу, за что страдания такие, чем заслужили поганку этакую!
Мать дала новую кружку ребенку, и тот выронил ее, пролив кровь на пол, где и так уже все было ей испачкано. Та вспылила и начала отвешивать девочке пощечины, ругаясь, что та вся в мать, игнорируя слезы и плач, на которые, разумеется, сама Света реагировала крайне агрессивно, чуть ли не обещая убить их обоих, если они будут вредить ребенку. И тут мать сорвалась и, откинув стул, подошла к стене, впервые глядя в глаза Светы:
– Думаешь, лучше меня сможешь? Я своего ребенка не убивала. Ну ты давай, вот не болтай лишнего, лучше делом докажи.
– Каким еще делом?! Я тебя…
– Угрозы твои засунь подальше, мы тебя еще месту своему научим. Ты давай ответь – хочешь ребенка вернуть? А то ведь мы все из-за тебя тут, в том мире нас нет уже. У тебя есть ампула, которую ты так хочешь отдать другим, как всегда, ставя кого-либо, мразь, выше семьи своей! Разбей! Тогда и незачем тебе уходить будет – а значит, останешься тут, ответственности научишься, авось хоть бабой станешь нормальной. Пока у тебя эта дрянь в руках, не дочь ты мне, как и не мать малой. А уж мы ее научим на твоих ошибках, в этот раз не оплошаем, как с тобой.
И вот они вернулись – те самые ненавистные ей чувства к матери и отцу, кои не были настолько плохими, но и не то чтобы далеко ушли от нынешнего вида. Но куда страшнее было вновь ощутить себя ребенком перед ними. Света смотрела на них и ловила все те тонкие нити из прошлого, стягивающего ее детство и нынешнее лебедками, возрождая все те комплексы, страхи, одиночество и немыслимое по масштабам желание удивить, доказать, что она хороший ребенок, что она заслуживает недостающей любви. Слезы сдержать невозможно, ей хочется одновременно быть не здесь и, наоборот, обнять их – и, возможно, она услышит слова одобрения и заботы… Но тут ее что-то кольнуло – некое пустое пространство среди всех составляющих ее детства, причем настолько явно это ощущается, что она даже забывает о ребенке, которого уже сам отец заставляет есть против воли. Света опустила голову и увидела в руках тот самый шприц с антивирусом, после чего она вновь посмотрела на всех них – но уже иначе, что, несомненно, было замечено матерью и отцом, решившим среагировать на это самым ужасным образом. Отец взял девочку по указу матери, дабы спрятать ее от Светы под плач ребенка, тянущего руки к родной маме. Но Света уже не реагировала – она смогла восполнить пустоту в общении с родителями, где зародилось то, что не просто помогло ей выбраться из того болота, а еще и стать той, кто смог выжить на Векторе, продержавшись очень долго. И это – упрямство. Оно неразрывно связано с ее жизнью, родилось еще в детстве, когда идти наперекор взрослым стало практически единственным способом общения. И вот сама мысль, что ей ставят ультиматум, особенно когда делает это ее мать! Да она чуть ли не из принципа сделает наоборот, даже если себе во вред. Света медленно зашагала назад спиной, видя, как темнота все заволакивает, отнимая у нее шанс быть с ее маленькой дочерью.